Эстетические аспекты спорта

Эстетические аспекты спорта *

Питер Дж. Арнольд (Великобритания)

Спорт и искусство

Тема движения человеческого тела в искусстве так же стара, как и сама культура. Одного взгляда на литературные и скульптурные произведения, на керамические изделия прошлого достаточно, чтобы понять, как велико было стремление человека запечатлеть занятия людей физическими упражнениями и спортом. В период древних цивилизаций в Египте, Греции и Риме темы телосложения и движений человека повторяются в произведениях искусства снова и снова. Непревзойденным образцом скульптурного атлетизма является, например, "Дискобол" Мирона.

И в наше время танцы и спортивные упражнения также вдохновляют художников в их творчестве. В таких полотнах, как "Игроки в теннис" Брака, "Борцы" Виллона, "Фехтовальщики" Цитмана, в скульптурах "Метатель молота" Робинсона и "Регби" Данлопа точно передана квинтэссенция движения, и мы получаем удовольствие от встречи с этими произведениями искусства. С появлением кино и телевидения открылась возможность запечатлеть спортсменов непосредственно в момент радости или трагедии и, что еще более важно - возможность на досуге снова воспроизвести последовательный поток движения. Такое произведение искусства, как талантливый фильм Лени Рифеншталя об Олимпийских играх 1936 г., запечатлевший движения спортсменов, также является источником эстетического наслаждения для зрителей.

Вопрос о том, может ли спортивная активность быть темой для искусства, никогда не ставился под сомнение в отличие от вопроса, является ли спорт одной из форм искусства. Спорт, как иногда говорят, это поиски победы, в то время как назначение искусства - создавать прекрасное. Следовательно, подразумевается, что поскольку конечной целью спорта является победа, а не красота, его нельзя считать искусством. Но, как уже отмечалось,1 это не такой простой вопрос, как кажется на первый взгляд, так как благодаря некоторым своим элементам отдельные виды спорта, как например, фигурное катание, создают красоту. Вопрос о том, удовлетворяют ли отдельные виды спорта определению искусства, остается открытым.2

Связь искусства со спортом выражается в том, что искусство видит в спорте источник эстетического наслаждения. Но все дело в том, что движения человеческого тела нельзя выразить в категориях, связанных со спортом, а эстетику нельзя рассматривать, оперируя терминами искусства. В настоящей работе не ставится задача дать ответ на такой спорный вопрос, можно ли некоторые виды спорта считать искусством и, если можно, то в каких случаях. Здесь только сделана попытка осветить вопрос, может ли спортивная активность быть источником эстетического наслаждения. В настоящей работе затронута тема о связи спорта с искусством, но здесь она не является главной.

Природа спорта

Концепция спорта на самом деле гораздо шире, чем обычно принято думать. Спорт не поддается простому определению, так как включает в себя множество самых разнообразных видов деятельности, часто не имеющих ничего общего. В некоторых видах спорта используются машины, в других - мячи, а есть и такие, которые без специального спортивного инвентаря вообще не могли бы существовать. Спорт - это собирательный термин, и в настоящее время он включает множество несопоставимых между собой форм деятельности. Спорт - это и мотогонки, и водное поло, и тяжелая атлетика, так же, как и игры на спортивной площадке: регби, крокет, хоккей, и спортивные занятия на свежем воздухе: охота, стрельба, рыбная ловля. Если вообще можно говорить обо всех видах спорта, вместе взятых, то можно было бы сказать, что они в разной степени ассоциируются с такими признаками, как напряжение всего тела, соревновательность, использование ловкости, неопределенность результата и некоторые элементы опасности. Кроме того, большинство видов спорта имеют свои правила, ритуал, систему. Они представляют собой "формы жизни" в миниатюре и требуют отваги, физической силы, скорости, выносливости. Некоторые виды спорта, хотя и похожи друг на друга во многом, как, например, теннис и другие игры в мяч, но все же имеют свои отличительные правила игры, стратегию и тактику. Если одно и то же выражение можно с одинаковым успехом употребить, допустим, по отношению к прыжкам и к некоторым другим видам занятий, относящихся к спорту, то это значит, что их объединяет "семейное сходство".3

Тем "общим", что объединяет множество различных видов спорта в одно понятие - "спорт", несомненно является спортивная ловкость. Для многих людей она неотделима от понятия спорта. Китинг [Keating J. W. Sportsmanship as a Moral Category // Ethics, vol. 75, Oct. 1964], например, характеризовал спортивную ловкость как нравственную категорию и ассоциировал ее с такими нравственными достоинствами, как мужество, обходительность и великодушие. Для некоторых людей (пожалуй, это прежде всего относится к тем, кто был воспитан в духе английских закрытых частных привилегированных учебных заведений для мальчиков) заниматься спортом это значит быть спортсменом. Под этим подразумевается и соответствующее поведение. Это означает, что спортсмену недостаточно лишь соблюдать правила игры, а следует во всех своих действиях руководствоваться моральными принципами равенства и справедливости. Конечно, такие убеждения присущи не всем спортсменам. В спорте встречаются и мошенники, и те, кто портит удовольствие, при этом вероломно нарушаются основы природы спорта. "Честный" спорт не наносит вреда взаимному уважению и доброжелательности. Настоящий спортсмен всегда благодарен своему сопернику, если в ходе соревнований он содействует созданию атмосферы братства и взаимопонимания.

Однако слишком сильный акцент на анализе отдельных особенностей спорта может привести к пренебрежению не только его моральными, но и психологическими элементами. Вначале спорт был средством развлечения, забавой или удовольствием. Но с приходом в него профессионализма и возникновением коммерческого подхода к нему он стал серьезным бизнесом ...4

Содержание спорта не ограничивается его внешними особенностями и правилами: спорт приносит удовлетворение и соответствует потребностям и стремлениям тех, кто им занимается. И хотя спортсмены, занимающиеся соревновательными видами спорта, соблюдают все необходимые правила и стараются одержать победу, эти отличительные особенности спорта, поддающиеся "точному" определению, несопоставимы с причинами или мотивами, если они вообще известны, побуждающими людей к занятиям спортом. Другими словами, логические особенности спорта не всегда объясняют, почему людям хочется заниматься спортом. Тот факт, например, что человек стремится одержать победу в игре, совсем не значит, что его целью (по крайне мере главной) является выиграть. Для многих попытка выиграть - не более чем процедурная особенность соревнований.

Некоторые люди занимаются спортом не для того, чтобы побеждать, а потому, что они видят в этом еще и другой смысл и находят удовлетворение в результате спортивных занятий. Среди причин, побуждающих людей к занятиям спортом, можно назвать эмоции, катарсис или здоровье. Следует заметить также, что некоторых людей в основном привлекают эстетические переживания, вызываемые спортом.5 Дело в том, что хотя попытка одержать победу является необходимой процедурной особенностью, определяющей причину, по которой люди приходят в спорт, это совсем не значит, что они делают это потому, что надеются одержать победу.6

Хотя спорт - это не игра, вряд ли "современный" спорт мог бы сейчас существовать, если бы он не заключал в себе элементы игры. Спорт, лишенный веселья и непосредственности, становится скучным и серьезным делом. Вот почему именно любители, а не профессионалы являются защитниками спорта и не дают ему погибнуть. Любители занимаются спортом потому, что получают от этого удовольствие, а не потому, что видят в нем источник существования.7

Хотя игра сама по себе не является спортом, без нее невозможно представить себе "хороший" спорт. Так или иначе, отношение к игре как к жизни очень характерно для спорта. Можно, конечно, характеризуя концепцию спорта, не упоминать об игре, но для человека, занимающегося спортом, такая концепция покажется недостаточно полной. Следовательно, игра является важным, но не обязательным элементом спорта. Без нее спорт не мог бы быть тем, что он есть. Без элемента игры, присутствующего в спорте время от времени, многое из того, что делается во имя спорта, утратило бы свой блеск, жизнерадостность и веселье.

Эстетические аспекты спорта, так же, как и игра, могут быть источником удовольствия.8 Они не всегда присутствуют в спорте, а как и дух игры то появляются, то исчезают. Метатель молота иногда ощущает движение своих искусных круговращений не в меньшей степени, чем зритель, восхищающийся той точностью, плавностью, устойчивостью и равновесием, с которыми спортсмен выполняет эти движения. И для спортсменов, и для зрителей спорт, объединяющий многообразные виды деятельности, открывает широкие возможности для эстетического наслаждения.

В принципе можно было бы рассмотреть с эстетической точки зрения каждый вид спорта в отдельности, но мы этого делать не будем. Рассмотрим лишь несколько основных аспектов, характерных для различных видов спорта, с целью проиллюстрировать примерами утверждение, что спорт представляет собой важную разновидность движений человека и вместе с танцем - потенциально богатый источник эстетических переживаний как для исполнителя, так и для зрителя.

Эстетическое восприятие спорта

Как правило, спорт не считается искусством, несмотря на то, что в некоторых случаях он в качестве одной из своих целей несет в себе высокохудожественный элемент. И все же, несмотря на это, нет никаких сомнений в том, что некоторые люди считают спорт очень красивым. Например, Кубертен [Coubertin P. de. The Olympic Idea. - Cologne High School for Sport, Carl-Diem Institute, 1966] в своей Оде спорту восклицает: "О, спорт, ты - красота! Ты - архитектор этого здания - человеческого тела, которое может стать жалким или величественно красивым в зависимости от того, будет ли оно осквернено низменными страстями или будет заботливо взлелеяно здоровыми стремлениями. Не может быть красоты без осанки и правильной пропорции, и ты - несравненный мастер обеих, так как создаешь гармонию, ты наполняешь движение ритмом, ты делаешь силу грациозной и обладаешь способностью придавать предметам гибкость".

Подобно Кубертену, Мэхью [Maheu R. Sport and Culture // Introduction to Physical Education, ed. by H. S. Slusher and A. S. Lockhart W. C. Brown, 1970, pp. 186-197] также считает, что спорт способен создавать красоту. "В действии и ритме, свидетельствующих о совершенном владении пространством и временем, спорт приближается к искусству, которое создает красоту". Ритм и координацию движений спортсмена, - пишет Мэхью, - "нельзя отделить от самого изящного балета, самого блестящего отрывка прозаического или стихотворного произведения, самых восхитительных линий в архитектуре" (р. 190). Мэхью считает, что красота спорта заключается в движении, которое и создает красоту; не заснятое на пленку это движение исчезает как мимолетное мгновение. Этим красота спорта отличается от "застывших" произведений живописи и литературы.

Несмотря на такие панегирические высказывания любителей спорта большинство авторов, пишущих на тему об эстетике, придерживается мнения, что каково бы ни было эстетическое содержание спорта, оно является лишь паразитом по отношению к его основной цели - победе. Как считает Рейд, это справедливо по отношению к некоторым видам спорта, особенно, пожалуй, по отношению к играм на спортивной площадке. Но есть такие виды спорта, где, как например, в фигурном катании на льду, цель нельзя рассматривать отдельно от средств ее достижения. В этом случае эстетическое впечатление оценивается баллами и является неотъемлемой частью цели этого вида спорта, а не случайным и паразитическим явлением.

То же можно сказать и о гимнастике: "Максимальным количеством баллов оценивается правильно и без ошибок выполненное упражнение, если оно выполнено элегантно, легко и точно и в таком стиле и ритме, который удовлетворяет требованиям эстетического исполнения. За ошибки, допущенные при исполнении упражнений или в связи со стилем исполнения, оценка снижается на целые баллы или какие-то их части в соответствии со следующими принципами: недостаточная общая элегантность; упражнение, выполненное без ошибок, но в слишком быстром или слишком медленном ритме, или же характеризующееся не пропорциональной демонстрацией силы, оценивается меньшим количеством баллов, чем правильно выполненное упражнение, как описано выше..." [см. White J. R. Gymnastics // Sports Rules Encyclopaedia. - National Press, Palo Alto, 1966, pp. 293-294].

Пожалуй отмеченного выше достаточно для того, чтобы понять, что утверждение относительно того, что артистизм в спорте - это что-то вроде "бесплатного приложения", в некотором роде представляет собой безосновательное обобщение, сделанное неквалифицированными людьми. Относительно взаимоотношения спорта и искусства существует два различных, но связанных между собой утверждения, заслуживающих внимания. Это следующие утверждения: во-первых, что спортивная деятельность, связанная с соревнованиями, не может быть искусством; во-вторых, что в спорте победа всегда превалирует над красотой. Я не ставлю здесь целью и не имею намерения подробно обсуждать каждое из этих утверждений, но тем не менее могу сказать, что первое утверждение кажется довольно сомнительным: искусство не перестает быть искусством, если на музыкальных, драматургических и литературных фестивалях одни участники соревнований в результате признаются лучше, чем другие. Второе утверждение не такое простое. Похоже, что если деятельность, именуемая спортом, способна продемонстрировать, что средства и цель его логических качеств составляют одно целое, то это утверждение является верным.

Что касается проблемы взаимоотношения спорта с искусством, я не ставлю задачу решить вопрос о том, можно спорт вообще считать искусством. Я хотел бы только обсудить, в каких случаях проявляются художественные достоинства спорта как такового, рассматривая его независимо от того, является он искусством или нет, но так, как если бы он являлся искусством. В связи с этим потребуется использовать концепции искусства применительно к спорту даже при отсутствии достаточных оснований для того, чтобы сделать это посредством признания художественного содержания, присущего его цели. При этом зритель должен воспринимать то, что он видит, не с точки зрения победы или поражения, правил игры, стратегии или утилитарных последствий, а с художественной точки зрения, примерно так, как это делает Эллиот: "Если мы хотим показать, что спорту присущи эстетические ценности, которые можно сравнить с эстетическими ценностями искусства, то следует выделить такие его особенности, как быстрота, грация, плавность, ритм и энергия, качества, которые в различных сочетаниях друг с другом составляют красоту. В футболе красота проявляется в быстрых и ритмичных движениях, связанных с передачей мяча, при условии, что эти движения оправданы необходимостью, и тогда, когда игрок принимает мяч в ноги и передает его как бы одним плавным движением, и мяч идет именно туда, куда нужно, и тогда, когда игрок в прыжке настигает мяч и головой посылает его в ворота, как будто не изменяя ни его направления, ни скорости. Во всех этих случаях налицо не только мастерство, но и плавность, и энергичность, и все то, что определяет эстетические достоинства геометрической формы или рисунка. В последнем случае, например, мы отмечаем траекторию полета мяча, направление движения футболиста и их результирующую - направление полета мяча в сетку ворот" [Elliot R. K. Aesthetics and Sport // H. T. A. Whiting and D. W. Masterton. Reading in the Aesthetics of Sport. - Lepus Books, 1974, р. 112].

Эстетическое восприятие спорта, как и игры, зависит от воображения зрителя. Только с помощью воображения он сможет абстрагироваться от обычного и практичного. Без духа игры в спорте нельзя гарантировать эстетического восприятия в таких видах спорта, как крикет, лыжи или плавание, и когда он появляется случайно или намеренно, его можно сравнить с лучом солнца, пробившимся сквозь глухую облачность. Он обладает свойством, пусть на мгновение - не важно, на сколько - трансформировать действие и обнаруживать то, что мы воспринимаем как нечто прекрасное. В перекрещивающихся узорах движений в размере три четверти, в ритмической и уравновешенной мощи тренированной восьмерки гребцов, в гипнотической привлекательности параболических кривых полета волана, который то гасят, то нежно отправляют на сторону противника, есть своеобразная динамическая и изменчивая красота.

Не все эстетические переживания, связанные со спортом, являются результатом эстетического восприятия характерных особенностей, присущих спорту. Иногда, как уже было отмечено, эти воздействующие факторы связаны со спортом лишь косвенно. Так, альпинист может получать удовольствие от ощущения свежего воздуха, свежего ветра на щеках, от игры теней на окружающих вершинах и вида деревьев, купающихся в красках вечернего заката. Лыжник может находить удовольствие в том, что оставляет свой след на склоне, покрытом нетронутым снегом. Новичок в прыжках с трамплина в полете может оказаться в состоянии чувственной, но незабываемой паники. Спелеолог может застыть в немом восторге у входа в только что обнаруженную нетронутую пещеру. Во таких случаях у людей повышается способность восприятия и как бы меняется привычное отношение к жизни.

Мастерство

Не всякая спортивная активность, характеризующаяся мастерством, обязательно эстетична. Это утверждение справедливо для всех видов спорта, связанных с движением, независимо от того, является ли артистизм их целью или нет. Точно так же, как нельзя заранее предполагать, что если какой-то вид спорта считается в каком-то отношении "артистичным", то спортивное мастерство должно неизбежно ощущаться в нем эстетически, точно так же, как нельзя заранее предполагать, что если данный вид спорта относится к "не артистичным", то мастерство в этом виде спорта недоступно для эстетического восприятия. Однако это совсем не означает, что спортивное мастерство, относящееся к "артистичным" и к "не артистичным" видам спорта, недоступно для эстетического восприятия. Наоборот, доступно и очень часто доставляет нам удовольствие. Ритмическая грация, величавость и точность теннисной подачи Маргарет Корт может быть оценена с эстетической точки зрения не ниже, чем двойной аксель, выполненный с непревзойденной легкостью и мастерством Джоном Карри. Следовательно, мастерство в спорте вообще, как и в отдельных его видах, доступно эстетическому восприятию независимо от вида спорта, в котором оно проявляется, и даже в отрыве от него.

Штольниц, рассматривая мастерство в связи с артистическими качествами и эстетическими переживаниями, делает следующее замечание, относящееся к предмету нашего обсуждения: "За пределами искусства существует обширный класс действий, правильно названных умелыми, которые могут претендовать на то, чтобы считаться эстетическими. Эти действия выполняются искусно, экономично и ловко и в достижении своей цели свободны от излишнего усилия, которое могло бы замедлить или помешать достижению этой цели. Так, оригинальное возражение в споре, выгодное положение игрока, находящегося в дальней части поля или движения бармена, готовящего сэндвичи в кафетерии, привлекают наше внимание, даже если мы равнодушны, а, возможно, даже враждебно настроены по отношению к целям, которых достигает при этом человек, привлекший наше внимание" [Stolnitz J. The Artistic Values in Aesthetic Eхperience // Journal of Aesthetics and Art Criticism, vol. 32, N1, 1973, p. 7].

Штольниц хотел этим сказать, во-первых, что эстетическое восприятие мастерства не ограничивается областью искусства, и, во-вторых, что мастерство, включая спортивное, может быть выражено на своем собственном языке, а эстетическое восприятие мастерства может иметь место независимо от того, одобряет ли перципиент цель наблюдаемой деятельности или нет.

Излагая свою мысль, Штольниц, возможно, имел в виду зрителя. Но все, отмеченное им, не менее справедливо и по отношению к исполнителю. Можно было бы рассмотреть явление эстетического восприятия спортивного мастерства в различных видах спорта как зрителем, так и исполнителем, но я ограничусь лишь обсуждением эстетического восприятия спортивного мастерства исполнителем.

Утверждение о том, что спортивное мастерство является не только главным отличительным признаком отдельных видов спорта, но и необходимым условием для успешного овладения одним из них, наверное, ни у кого не вызовет возражений. Точно так же, как футболисту необходимо владеть умением вести мяч, делать обманные движения, передавать мяч, а теннисисту - подавать, бить с лету, точно принимать мяч и гасить свечу, так и в других видах спорта существуют свои особенности, требующие мастерства. Зритель ценит мастерство за его преходящий характер, сложность и выразительные качества, а исполнитель овладевает им практическим путем, познавая эти качества применительно к тем задачам, которые непосредственно стоят перед ним. И точно так же, как танцор, являясь художником, способен внимать и наслаждаться кинестетическими движениями, которыми он выражает форму, точно так же и спортсмен, обладающий высоким мастерством, способен получать кинестетическое удовлетворение от демонстрируемой им самим техники и мастерства. Это удовлетворение исходит от сознания, что он владеет мастерством и может по своему желанию использовать его в качестве преднамеренной эстетической цели. Эстетическое удовольствие, которое можно извлечь из владения спортивным мастерством путем обращения к его поддающимся распознанию, но неустойчивым эмоциям, конечно, связано с движениями исполнителя и логически зависит от них. Первоклассный спортсмен может использовать свое мастерство и тогда, когда это необходимо, и когда он намеренно хочет прибегнуть к нему как к источнику кинестетического удовольствия. Безусловно, что проявление мастерства прежде всего требуется на соревнованиях и очень маловероятно, чтобы именно в ответственные моменты соревнования спортсмену пришло в голову обратиться к кинестетическим ощущениям, так как в это время все его внимание поглощено меняющимися "внешними" событиями и ситуациями. Это действительно так, особенно при "открытой" демонстрации мастерства, когда исполнитель должен согласовывать свои действия с обстоятельствами, которые нельзя предсказать заранее. К примеру, хоккеист и в атаке, и в защите всегда должен стремиться предвосхищать ситуации, чтобы всегда иметь возможность быстро среагировать на непредвиденные обстоятельства. В играх, например, мастерство должно проявляться в ответ на неотложную необходимость, длящуюся какое-то мгновение. В воспринимающей сфере исполнителя неизменно имеется что-то такое, что концентрирует его внимание на "внешней" стороне его движений и не позволяет заглянуть внутрь. При "закрытой" демонстрации мастерства исполнение не так зависит от внешних сигналов, и движения доставляют исполнителю эстетическое удовольствие. То, что зрителю может нравиться, как ритм в исполнении, сам исполнитель воспринимает как гармонию своих кинестетических ощущений. Для исполнителя спортивное мастерство является источником эстетических ценностей, воспринимаемых с помощью чувств. Это можно сравнить с исполнением любимой музыкальной мелодии или со встречей с любимым произведением изобразительного искусства. Керл явно имел в виду нечто подобное, когда писал: "Высококвалифицированный исполнитель становится обладателем новой, более сильной способности восприятия - восприятия своих собственных движений и способностей... Весь опыт, которым он обладает благодаря своему мастерству, отличается качеством и размерами, недоступными для неквалифицированного исполнителя, и многое из этого качественного опыта он осознает и воспринимает эстетически".

Мастерство в спорте проистекает из конкретных "систем отсчета", и в пределах этих систем или отдельных видов спорта оно подвергается оценке зрителей и демонстрируется исполнителями. В спорте мастерство проявляется в пределах правил и установленных процедур. И в то время, как зритель может получать от мастерства эстетическое удовольствие относительно бесстрастно и даже, возможно, умозрительно, для исполнителя это не так просто. Хотя теоретически он может оценить эстетические качества собственных движений, глядя на них как на зеркальное отражение, более естественно для него испытывать эстетическое наслаждение от тех качественных ощущений, которые появляются у него во время выполнения движений. Мастерство характеризуется реакцией спортсмена на собственные движения в момент их выполнения, а не в связи с ретроспективными их переживаниями. Исполнитель может испытать эстетическое наслаждение и часто испытывает его в ходе знакомых ему кинестетических форм своих собственных искусных действий. Для исполнителя ловкие движения могут являться не только источником эстетических переживаний, от которых он получает мимолетное удовольствие, но и материалом, который он может оценить в ретроспективе.

Драматическое зрелище

Спорт - это не драма. В спортивной борьбе и соревнованиях нет подражания. дикие схватки борцов, которые иногда показывают по телевидению с целью развлечь зрителей, лишь замаскированы под спорт. На самом деле их нельзя считать спортивными. Это - пародия на спортивные соревнования. Говоря о том, что спорт - не драма, я не отрицаю, что спорт может представлять собой драматическое зрелище. Что может быть драматичнее той ситуации, в которой баскетбольная команда СССР на последних секундах встречи одержала победу над командой США на Олимпийских Играх 1972 г.? Разве не согласятся со мной те, кто видел выступление лыжника Жана Клода Килли на зимней Олимпиаде 1968 г., что это был великолепный спектакль? Ни в одном из описанных случаев исполнители не старались драматизировать ситуацию или разыграть спектакль. То, что произошло, было случайностью и не планировалось заранее. Баскетболисты не намеренно создали драматическое напряжение, какое обычно удается создать актерам, играющим "Короля Лира", так же, как и Килли не старался произвести на зрителей впечатление, подобное тому, что производит тамбурмажор, открывающий военный парад. Обе ситуации возникли естественно, сами по себе, без чьего-либо персонального усилия.

Хотя, как уже отмечалось, спорт - не драма, тем не менее, незаинтересованный зритель может воспринимать его именно как драму. Зритель может смотреть на спортивную арену как на сцену, где игроки - это актеры, а спортивные соревнования - пьеса. Кстати, Кинен пытался показать, каким образом спорт иногда воспринимают как разновидность драматической трагедии Аристотеля.

Несмотря на то, что попытка взглянуть на спорт как на драму могла бы дать что-нибудь полезное для нашей цели, я хочу подчеркнуть, что, возможно, даже наоборот: "обычному" восприятию спорта присущи более острые эстетические переживания. Так, в регби посторонний наблюдатель умозрительно одобрит действия защитника, перехватившего мяч, увернувшегося в сторону и выбившего его из-под носа у нападающих за боковую линию, а "болельщик" сначала переживет опасность прорыва, а затем почувствует облегчение от того, что опасность миновала. Зритель может увидеть хорошо играющего защитника, а болельщик увидит в нем спасителя, отразившего атаку противника. Незаинтересованный зритель способен сохранять "психологическую дистанцию" и абстрагироваться от эпизода игры, а болельщик живет действием, происходящим на спортивной площадке.

А что же представляет собой сам защитник? Это его атакуют, и он в свою очередь тоже атакует. Он тот, кто должен "умереть, но защитить". Я сам одно время был защитником и хорошо помню все свои ощущения, удовлетворение от своевременного паса, радость от выигрыша трех очков при проходе с мячом. Я часто чувствовал за спиной дыхание разъяренных нападающих. Иногда удавалось, ловко уклонившись или увернувшись, пройти мимо них. А иногда, наоборот, лучше было позволить им налететь на меня, чтобы спасти свою команду. В то время наша жестокость была страшной, и нападающие вели себя так, будто они одичали и для того, чтобы овладеть мячом, ни перед чем не остановятся. Если не удавалось увернуться от них, тебя швыряли на землю, перекатывались через тебя, топтали, пинали, лягали, пока неожиданно это все каким-то чудом не кончалось, и они, как свора гончих, разворачивались и убегали в поисках новой жертвы. И все время, пока продолжалась эта свалка, у меня было ощущение страшного веса их тел и беспомощного страха, что мне могут сломать руку или ногу.

Такие ситуации в игре вполне реальны, опасность действительно существует, и ее нельзя не чувствовать. Как ни парадоксально, но в действительности в том, что происходит, часто присутствует элемент "внутренней" драмы. Играя на месте защитника, человек ведет себя так, будто он играет роль защитника, и игрок, защищающий свою команду, делает все, что ему положено делать по этой роли. Кроме способности "читать игру", бегать быстро, удерживать мяч надежно и отбивать точно, он должен обладать еще и другими качествами: быть хладнокровным, уметь решительно блокировать противника и быть способным принимать правильные решения относительно того, когда можно подключиться к атаке. Защитник чувствует себя представителем особой категории игроков и стремится играть хорошо, чтобы быть на уровне этой категории. И если в матче ему удается сыграть так, как положено играть "хорошему" защитнику, он чувствует большое удовлетворение. Он знает, что сыграл свою роль хорошо.

Есть много видов спорта, в которых часто можно испытать гордость великого мастера за то, что ты сделал, как следует то, что должен был сделать, особенно в трудных обстоятельствах или перед лицом опасности. Искренняя преданность роли вовлекает исполнителя в своего рода "внутреннюю" или "личную" драму, в которой он пытается сыграть не только то, чего от него ждут другие, но и то, чего он ожидает сам от себя. это явление, которое, пожалуй, лучше всего можно было бы охарактеризовать как разновидность "символического взаимодействия", способно по-своему вызывать эстетические переживания. Альпинист, например, может иметь свое представление о том, каким должен быть идеальный альпинист, и, оценивая свою деятельность, он думает не только о том, чего он достиг, но и сравнивает свои достижения с идеалом. Подняться на вершину - это одно, а вот дойти до нее так, как он считает нужным, - это совсем другое дело. Подняться на вершину уже хоженным маршрутом - этого недостаточно, его больше привлекает новый маршрут. Это можно сравнить со вступлением в своеобразный рыцарский орден, известный тем, что члены его дают обет принять на себя все невзгоды и превратности, связанные с преодолением препятствий. И следовательно, он стремится к тому и почувствует удовлетворение только тогда, когда сможет сравнить себя с таким альпинистом, каким мог бы восхищаться и он сам, и его друзья, альпинисты. Это значит жить по принципу постоянного самосовершенствования. Этот альпинист не будет удовлетворен покорением вершины, если не сможет сказать себе, что он повысил свой класс на этом восхождении, испытал свою технику, нервы, силы, волю и выносливость. Такому альпинисту не свойственно ни высокомерие, ни самомнение. Он знает, что если на маршруте имело место покорение, то это было покорение самого себя, а не вершины. Ощущение собственного мастерства - это достаточная награда для спортсмена.

Хотя, как уже было отмечено, спорту не свойственно подражание, в нем часто присутствует элемент актерской игры, когда исполнитель пытается воплотить в жизнь роль, которую он сам для себя создал. Какую бы роль ни играл спортсмен, в этом он почти не отличается от терапевта, стоматолога или других актеров, вынужденных играть роли в обыденной жизни. Отличие роли спортсмена от большинства других ролей в том, что ее исполнение требует физической силы, борьбы и риска. На представлениях психофизической драмы часто намеренно ищут донкихотства и еще чего-то захватывающего. Для многих привлекательность спорта в том, что он позволяет жить более напряженной и интенсивной жизнью. Спорт требует от человека подвергнуть себя испытаниям с целью выяснить, сбудутся ли его мечты. Достоинство, самообладание, мужество и отвага остаются игрой воображения, если они не проявляются в ходе соответствующих соревнований, могущих превратить абстрактное в конкретное. Мечты о героизме могут обернуться героическими поступками, даже в трагических событиях может иметь место идеализация трагедии. В спорте граница между действительным и воображаемым не так отчетлива, как в драме. Дональд Кэмпбелл был и трагическим героем и спортсменом одновременно.9 Он знал, что погодные условия в Конистоне в 1967 г. были неблагоприятные для плавания и даже представляли опасность для жизни. Но он также знал и то, что он должен рискнуть, должен попытаться установить мировой рекорд. Он погиб, уверенный в том, что он должен был сделать то, что сделал. Автогонщики, альпинисты, саночники, как и солдаты, знают, что жизнь можно познать, лишь рискуя ею. Спортсмены, которым приходится подвергать свою жизнь серьезному риску, иногда почти с удовольствием думают о том, что сегодняшнее их выступление может оказаться последним, завтра их уже не будет в живых. Где-то глубоко внутри они осознают, что "вся их жизнь окрашена ожиданием близкой смерти" [см. Kaufman W. The Atletic Contest as a ‘Tragic’ form of Art // The Philosophy of Sport, ed. by R. G. Osterhoud, Charles L.Thomas, 1973, pp. 209-326].

Все те присущие спортсменам качества, о которых мы сейчас говорили, воплощены в таком артистическом и в то же время символическом представлении, как бой быков...

Собственное отношение тореадора или спортсмена к тому, как он выступает, не менее важно, чем то, что он делает. Если его не удовлетворяет то, как он сделал то, что должен был сделать, он не будет считать это победой, несмотря на то, что на зрителей его выступление может произвести большое впечатление. Время от времени во всех видах спорта так же, как и в бое быков, присутствует "момент истины", который определяет, будет ли человек играть выбранную им роль до конца, а если нужно, то пойдет и на смерть, или отступит и согласится на компромисс. В этом для исполнителя заключается реальная драма спорта. И хотя эта драма разыгрывается на глазах у публики, как отнестись к своей роли и как играть ее, решает сам исполнитель. Только исполнителю ведомы трудности, радости, терзания, трагедии, переживаемые теми, у кого есть идеал, и кто к нему стремится в действительности, название которой - спорт, в действительности, которая оставляет спортсмена один на один с самим собой и со всем миром...


* Перевод работы: Peter J. Arnold. Aesthetic Aspects of Sport // International Review of Sport Sociology, 1978, vol. 13, N 3, pp. 45-63.

Переводчик Л.В.Соменко. Статья печатается с небольшими сокращениями.

1 См. статью D.Best. "Aesthetics in Sport" // "British Journal of Aesthetics", vol. 14, N 3, 1974, pp. 197-213,

2 На эту тему см.P.M.Ward "Sport and the Institutional Theory of Art", опубликованная в ж. "Jorn. of Human Studies", 1977, N 3, pp. 73-81.

3 Эта фраза, принадлежащая Витгенштейну, свидетельствует о его несогласии с традиционной точкой зрения на то, что если различные явления называются одинаково, то, следовательно, им обязательно должна быть присуща одна или несколько характерных особенностей, общих для всех этих явлений. См. Wittgenstein. "Phylosophical Investigations", O.V.P., 1953, p. 31 e.

4 См. Huizinga. Homo Ludens. - Paladin, 1970, Chapter 12.

5 См. например, G.S.Kenyon. A Conceptual Model for Characterising Physical Activity // J.W.Loy, G.S.Kenyon. Sport, Culture and Society. - Macmillan, 1969, pp. 71-81.

6 Эту ошибку допускает C.Balley в своей статье "Games, Winning and Education" // Cambridge Journal of Education, vol. 5, N 1, 1975, pp. 40-50.

7 Конечно, не следует считать, что профессионалы не получают удовольствия от того, что они делают. Скорее наоборот, они занимаются спортом исключительно благодаря тому удовольствию, которое он им доставляет.

8 Эстетические аспекты спорта и игра в какой-то мере связаны между собой. См., например: H.Marcuse. Eros and Civilisation. - Abacus, 1972, pp. 127-141.

9 См. например, его комментарии в "Scorecard", 1967, p. 7: "Вы ребята (газетные репортеры( увидите, как на днях меня унесут отсюда в ящике. Вы здесь именно для того, чтобы увидеть это". И еще: "В жизни есть вещи, которые ты должен сделать. Заглянуть в себя, чтобы понять, почему ты должен это сделать - это очень трудно. Ты знаешь только, что внутри у тебя горит огонь".


 Home На главную  Forum Обсудить в форуме  Home Translate into english up

При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

Арнольд, П.Дж. Эстетические аспекты спорта = [Aesthetic Aspects of Sport] / Сокр. пер. Соменко Л.В. // Спорт, дух. ценности, культура. - М., 1997. - Вып. 5. - С. 19-34.