Гарри КАСПАРОВ:

ОТКАЗ IBM УСИЛИВАЕТ ПОДОЗРЕНИЯ

Из беседы с Сергеем МАКАРЫЧЕВЫМ (на "Дистанции" НТВ)
-Вспомните всю ту шумиху, которая предшествовала нью-йоркскому матчу, во время самого матча, послематчевый ажиотаж... А на этот раз IBM отделалась буквально отпиской на уровне достаточно высокого клерка в компании. Это было сделано так тихо, что, не подай я голос, никто бы об этом и не узнал. Как будто события и не было, будто оно не имело вообще никакого значения. И мне кажется, что вот этот отказ IBM от игры связан во многом с теми событиями, которые предшествовали матчу, и особенно с теми, которые произошли по ходу матча...
- Это касается и условий игры?
- Играть нужно не на тридцать пятом, а на первом этаже, в большом зале, а не в маленькой комнате. Участник матча - в данном случае IBM - не может быть организатором и судьей. IBM, пользуясь своей властью,  достаточно сознательно чинила мне определенные неудобства. Любой нервный всплеск по ходу матча отражался только на одном сопернике. А ведь главное требование простое, но категоричное: машина должна находиться под полным контролем независимых экспертов. Есть два способа, первый - контроль за дисплеем машины со стороны экспертов Microsoft или Intel.
- А отражает ли экран всю полноту процессов обмена машины с другими источниками информации?
- Специалисты, если внимательно разобраться, могут это понять. И второй способ, он более емкий, требует вмешательства на более высоком техническом уровне: прекратить всякие контакты машины с окружающим миром по ходу партии, то есть вход в машину - ход, который сделан мной, выход из машины - ход, который сделала машина. Это не так просто, но возможно. Это было бы самым справедливым. Машина играет так же, как играю я, она ни с кем не контактирует. Потому что по ходу и первого, и второго матча машина постоянно находилась в контакте с командой программистов и - шахматистов, что очень важно. Можно, конечно, полагаться на честность людей, которые как бы поддерживали порядок работы Deep Blue, но сам факт переговоров в корне противоречит правилам шахматной игры. Я же не говорю со своим тренером.
- Гарри, можно достаточно определенно утверждать, что такие переговоры, такие обмены были?
- Переговоры совершенно очевидно были, хотя бы на том уровне, что если машина "зависла", они ее перезагружают. Уже это само является вмешательством, потому что когда, не дай Бог, с человеком за доской что-то случается (приступ какой или инфаркт), партия считается законченной. Машина перезагружалась не раз. Во втором матче это, по-моему, даже было чаще. Нет никакой гарантии, что дисплей, за которым наблюдал  эксперт, - единственный.  И, самое главное, нет никакой гарантии, что между машиной и окружающим миром не существует еще какого-то способа обмена информацией, ведь там миллионы проводов, к которым никого не допускают, так же как и к машине. Опять - таки, это все могут быть догадки, но, тем не менее, совершенно очевидно: было вмешательство, может быть вмешательство... Машина должна стоять на сцене, провода к ней должны быть видны, и обязательно ее должны  проэкзаменовать независимые эксперты, которые точно скажут, что в нее входит один ход, и оттуда выходит тоже один ход на экран. Что касается способов принятия машиной решения, то, безусловно, распечатки должны храниться в запечатанном виде в сейфе и быть доступными научной и шахматной общественности по окончании матча. Ни одно из этих условий перед матчем и даже после матча выполнено не было.
- Теперь очень трудно оправдываться с чисто спортивной, человеческой точки зрения, поскольку вы согласились играть на тех условиях, которые привели к тому, что произошло.
- Я был все-таки убежден, что этот матч все равно выиграю. Я пропустил момент, когда все это из чисто научного эксперимента, из некоего огромного социального шоу, которое IBM устроила, превратилось совсем в другое.
Я вдруг осознал, что IBM глубоко наплевать на научный и социальный аспекты. Давая интервью после четвертой партии, президент IBM четко сказал: "Для нас это не вопрос выигрыша или поражения", а потом сделал паузу и сказал, что вообще-то на самом деле это вопрос выигрыша или поражения. Он прямо передал настроения, которые господствовали внутри IBM. И когда эти настроения существуют, они являются своего рода телепатическим карт-бланшем: главное выиграть матч!

Команда IBM получила серию премий, главная из которых от одного из американских университетов - за победу машины над чемпионом мира, учрежденная в 70-е годы. Считаю это возмутительным. Не из-за обиды, что это была премия за победу надо мной. Научное открытие такого калибра, сделанное машиной в этом матче, особенно в некоторые моменты принятия решения, - это открытие, может, и не тянет на Нобелевскую премию, но во всяком случае это серьезнейший шаг в нашем понимании возможностей программирования, возможностей самой машины.

Никаких серьезных объяснений ни в одном научном журнале, ни в одной широкой аудитории дано никому не было. Я не понимаю, как можно присуждать научные премии без получения полноценной информации о том, что же в итоге было изобретено.
Вместо объяснений появилась своего рода смесь: научный эксперимент - спортивное состязание, потом чисто вот такой "пиаровский" эффект. В итоге IBM избежала ответов на абсолютно все вопросы о том, как функционирует машина, как она принимает те или иные решения. И главное, IBM отказалась от проведения финального эксперимента, которым бы явился новый матч. Матч был бы, безусловно, совершенно другим, он ответил бы на вопрос: действительно ли Deep Blue настолько силен, что в состоянии побеждать чемпиона мира? Я готовился бы, конечно, иначе к этому матчу. Машина находилась бы под неусыпным контролем независимых экспертов... Мы тогда действительно получили бы результат а) - спортивный, б) - научный.
- И шахматный, между прочим...
- Мы бы узнали очень многое и о шахматах. Ничего этого мы не получим, потому что Deep Blue уже нет, машина разобрана. Для чего же держать столь мощную машину, когда никакого применения ей нет. Я даже рискну предположить, что эта машина никогда больше  не будет собрана. Потому что кто-то из любознательных может попросить "прогнать", к примеру, вторую партию, поставив конкретную позицию, и получить конкретный результат.

Мне кажется, что отказ IBM отвечать на все вопросы и играть матч-реванш на условиях контроля  за дисплеем, ничего не доказывая на юридическом основании, тем не менее заставляет человека думающего предположить: все-таки компании есть что скрывать. Многие события потеряли для меня  актуальность, но меня действительно возмущает отказ компании давать какие-либо объяснения. Потому что с самого начала, когда в 1996 году мы сыграли первый матч, все это задумывалось как научный эксперимент. Более того, я после первого матча очень плотно общался с командой DB, давал кое-какие советы. Мне самому было интересно. Мне казалось это правильным - в конце пути можно было понять, является ли выбранная модель перспективной, что надо сделать, чтобы машину усилить.

У многих может сложиться впечатление, что тема, которую мы обсуждаем (помогали люди машине, было ли какое-то вмешательство), как бы принижает силу самого компьютера. Вот эту ошибку допускать никоим образом нельзя. Машина играет сильно. И я думаю, что сегодня мы можем смело проигнорировать заявления огромного количества гроссмейстеров, которые рвутся сыграть с машиной и утверждают, что они легко победят ее.

Большинство из этих людей вряд ли смогут удачно сыграть со мной даже в сеансе вчетвером или вшестером. А что касается борьбы с машиной, на сегодняшний день по совокупности качеств - шахматного таланта, характера, способности к долгосрочному стратегическому планированию - реально, кроме меня, с машиной могут бороться Ананд, Крамник и, может быть, Карпов. Может быть - потому, что его тактическое зрение сегодня резко ослабло... Победить машину могут Ананд и Крамник, но это будет тяжелейшее испытание. Сила машины огромна, и поэтому вдвойне обидно...

IBM, с моей точки зрения, просто обязана всему человечеству. Это не громкие слова. Если посмотреть на цену IBMов-ских акций, то за 2 недели перед матчем и во время матча общая консолидация IBM выросла примерно на 12 млрд. долларов! Не говоря уже о прямом "пиаровском" эффекте:  IBM была на каждой первой полосе  фактически бесплатно, ведь игрался матч. Есть понятие чисто  человеческой этики, которое этим корпорациям и в данном случае, к сожалению, IBM просто чуждо.

Человек уязвим в длинном матче, уязвим в ситуации, когда психологическое напряжение поддерживается какое-то время. А если есть возможность, как, например, в первой партии, используя человеческую интуицию, совмещая ее с расчетом и тонким пониманием машинной психологии, добиться победы - значит, матч не бессмыслен. Пока человек в состоянии побеждать хотя бы в одной партии, я считаю, матч должен продолжаться!..

 
 
 
 

 Library В библиотеку