В библиотеку |
ДАРЫ ЕГО ПРИРОДЫВ НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ ВИКТОРУ ХЕНКИНУ ПРОБИЛО 75Пошел в юридический, работал адвокатом в Коми-Пермяцком округе. А когда вернулся, вспомнил и про шахматы... Ведь гремевший тогда Давид Бронштейн проиграл до войны пионеру Вите Хенкину обе партии в матче киевлян с москвичами. К слову, за 60 ровно лет знаменитый гроссмейстер так и не отыгрался... "Кто Ваш учитель, Виктор Львович? Смешной вопрос - Мих Мих Юдович!" Тот же стих относится и к Юрию Львовичу Авербаху, и ко многим выпускникам Московского городского Дома пионеров, что в переулке Стопани. Спор лишь о том, был Хенкин первым или вторым чемпионом МГДП. Итак, в столичных шахматных кругах оказался он совсем не чужаком, и "карьера" его стала довольно типичной. Пошел учить ребят на Стадион юных пионеров, постарался стать мастером, занял свою аналитическую нишу: слыл знатоком варианта со Сc4 в сицилианке и специалистом в тяжелофигурных окончаниях... Нет, об этой его теоретической работе нельзя говорить как бы мимоходом. И самому Хенкину тут тоже есть чем гордиться. Им перелопачен целый пласт эндшпиля, казалось, утрамбованного Филидором и Шероном, подвергнуты переоценке сотни позиций. Ю.Авербах, под чьей редакцией вышел энциклопедический сборник, поставил В.Хенкина в ряд таких аналитиков, как М.Ботвинник и П.Керес! "Ферзь против ладьи с пешками" - один из наиболее добротных разделов в "Шахматных окончаниях". И все же только после "Окончаний" открывается основная глава в жизни того Хенкина, о котором хочется сказать самые благодарные слова. Открывается "Шахматная Москва", откуда мы все, его младшие коллеги, вышли. И уже потом стали шахматными журналистами. Перелистайте "ШМ" 60-х годов, и вы увидите первые подписи (по алфавиту) Е.Бебчука, Е.Гика, Я.Дамского, Ан.Кузнецова... Не знаю, как других, но меня он правил нещадно. Правда, скоро отпустил вожжи... Менялись формальные редакторы - Ю.Авербах, Т.Петросян, В.Смыслов, - но ответственным секретарем, человеком, делающим газету, всегда оставался В. Хенкин. Постепенно он стал незаменимым, и когда намечались спецвыпуски и бюллетени на любых турнирах и матчах - издатели искали только его. Разнообразное содержание: сухие шахматные комментарии дополняются литературными материалами (одни стихи Евг. Ильина чего стоили), крупными фото, рисунками... Новая раскрепощенная верстка, второй цвет. А заголовки! До него не мог появиться "Холодный убийца за шахматной доской" (это о Б.Ларсене). Оперативность, хватка, чутье у Хенкина поразительные. В космос отправлялся Юрий Гагарин - "Вечерка" приготовила портрет. Виктор схватил цинковое клише, спрятанное на соседнем верстаке, поставил в свой номер, и иллюстрированное таким образом сообщение о полете первого космонавта раньше всех появилось в бюллетене шахматного чемпионата. А откуда брал время и силы?! Трудно назвать газету или журнал, с которыми он не сотрудничал. Но первой любовью оставался "Московский комсомолец" (аж с 59-го года), второй позже стала "Комсомольская правда". Они ревновали его друг к другу, но, опасаясь разрыва, позволяли всякое. Виктор хулиганил, выигрывая пари в Доме журналистов: "Поспорим, что Туманов пишет не хуже вашего Хенкина" - и показывал удостоверение с литературным псевдонимом. Из Еревана подписывался Туманяном, из Тбилиси - Туманидзе, с Украины - Туманенко... Дружен был со всеми ведущими гроссмейстерами, более того, они сами - порой антиподы (его тезка Корчной и Смыслов, Бронштейн и Ботвинник) - искали контактов с Хенкиным. Знали: не подведет в интервью, не исказит их слова и мысли. Ходил слух, будто его кандидатура рассматривалась при подготовке брежневской "Малой земли"... Именно к нему обратились создатели первой электронной программы, и "Бессонные ночи Каиссы" сразу сделали компьютерную тему популярной. Нынче плодовитостью не удивишь. Но как быть со вкусом и стилем? "Абсолютный слух" Виктора Хенкина - от общей культуры, от его глубокого и широкого знания поэзии, когда и в обычном тексте рождается какая-то особая ритмика. Из предисловия М.Таля к "Последнему шаху": "Книга легко читается. Она написана ясным, образным языком, с мягким оттенком присущего автору юмора". В. Хенкин подарил мне эту свою книгу с надписью: "Заслуженному тренеру РСФСР для служебного пользования - от всего сердца". Антологией матовых комбинаций теперь и впрямь могу пользоваться по службе - но уже не тренерской, а редакторской. У Виктора каждое слово выверено. Доводилось и писать с ним вместе, и в издании "64" сотрудничать. Надеюсь, не обидится, если открою "страшную тайну": не все уж так легко ему дается - видел, как по нескольку раз переделывал он абзацы и целые страницы. Трудоголик, не терпит халтуры, а коль увлечется, сидит ночами или встает на рассвете. Работать с ним - непростое удовольствие и отличная школа. Да вот беда - ушел из журналистики. Вконец надоели мелкие дрязги, коих и прежде чурался? И который год пишет свою историко-художественную "Одиссею шахматного автомата". Слежу за этим процессом с тревогой, поскольку и самому хочется когда-нибудь сделать настоящую книгу, свою главную. А вдруг у меня не получится?! Если уж Хенкин жалуется: - Чувствую, что не дотягиваю, сбиваюсь, никак не освобожусь от привычных журналистских штампов. А тут надо оживлять героев, пропустив через себя, отдать им душу. Или я усложняю? Может, против обыкновения, и усложняет, может, слишком требователен к себе. И я завидую ему и сочувствую. Чувство белой зависти испытал еще лет сорок назад, когда совсем молоденьким отправился с А.И.Хасиным и В. Л. Хенкиным на юношеский чемпионат страны тренировать сборную Москвы. Как слушали ребята моих старших товарищей! Потому, что видели в них фронтовиков. И еще почему-то... Позже ощутил это же и в редакционной работе. И понял. У Виктора Львовича природный, натуральный дар: характер одновременно и легкий, и твердый. Быть незаурядной личностью дано не каждому известному гроссмейстеру. Ну а на фоне нынешних шахматных (и не шахматных) журналистов личность Хенкина возвышается со временем еще заметнее. К нему по-прежнему тянутся люди. То и дело спрашивают: не приехал ли Хенкин со своей "фазенды" из Нижегородской губернии? Там он все делает сам, своими руками. Истинный хозяин! (И пусть уж извинит меня его жена Татьяна, недаром к Виктору Львовичу всегда льнули девицы, чутко улавливающие мужскую силу и самостоятельность.) Приезжает он зимой, привозит дары природы, щедро угощает ими. И под рюмочку, переходящую в стаканчик, слушаем его "охотничьи рассказы". А когда что-то не ладится, просим совета. Мне, например, мало кто может лучше подсказать. Вот и сейчас эти беглые и слабо связанные строчки наверняка следовало бы переписать "более лучше". Но ты ведь не сидел поблизости, как бывало. Передо мной раскрытая книга, преподнесенная "от всего сердца". Витя, дорогой, чтобы твое, слава Богу, подлеченное сердце болело только от любви - к тому делу, которым ты заразил многих. Теперь главное - здоровье, остальное мы еще напишем.
Александр РОШАЛЬ
|