| ЛИНАРЕС |
Александр |
СТАРОВАТ Я ЗА МОДОЙ ГОНЯТЬСЯ |
 |
|
БЫТЬ МОЖЕТ ,СЛУЧАЙНЫЙ, НО ВСЕ РАВНО ЧЕМПИОН Выступление Александра Халифмана в Линаресе содержало многоступенчатую интригу. Во-первых, петербургский гроссмейстер попал в испанский турнир через «запасной вход» (после отказа А.Морозевича) и «законных» Эло-оснований не имел. Во-вторых, решался вопрос, будет ли триумфатор Лас-Вегаса признан ровней в самом высшем обществе. И, наконец, в очное соперничество вступали два чемпиона мира по разным версиям и с разными амбициями. Об этом (и кое-чем другом) шла речь в беседе Александра Халифмана со специальным корреспондентом «64» в Линаресе Александром Рошалем. — Полагаю, от турнира осталось двойственное ощущение? — Оно уже выкристаллизовывается в единое целое. У меня была особая роль и давление на меня оказывалось особое. В том числе через прессу, нашу и зарубежную. Такого я не испытывал ни в open’ах, ни в бундеслиге, ни даже в Лас-Вегасе, где шла борьба за большие деньги. Но мне трудно играть с противником, который меня ненавидит. Ненависть ведь можно ощущать физически. — И многих ли так «ощущал» в Линаресе? — По мне, и одного достаточно. Чужая душа — да еще такая — потемки. Впрочем, и в «потемках» мне удалось сделать две ничьи. — В целом-то как игралось? — Качество игры по горячим следам оценить трудно. Нужно проанализировать партии, чтобы что-то понять. Тем не менее мне показалось, что держался я на уровне. Передо мной ставили проблемы, но и я их ставил. Шла борьба. Конечный результат отразил также и избыточное давление, и отсутствие опыта. Опыт участия в таких турнирах чрезвычайно важен. Цена каждого хода невероятно велика, и есть грань, которую нельзя перешагивать. Допустим, у меня позиция получше. Я делаю активные ходы, но в какой-то момент «заактивизировался»... Например, в первом туре с Володей Крамником. — А что произошло во второй партии с Анандом? Тогда, помню, расслышал: «Вот я и довыпендривался!» — С Анандом в решающий момент турнира я вообще блефанул. Принципиально неверный выбрал вариант. Хотя что значит «верный-неверный». Ну выбрал бы верный, ну сделал бы ничью... — Ничью черными с Анандом по заказу? — Такой дебютный вариант. Достаточно плотное усиление теории. Я ведь не говорю, что просто сделал бы другой первый ход и сыграл бы вничью. Я проделал серьезную предварительную аналитическую работу. Могу утверждать, что знаю в избранном мною варианте немножко больше, чем кто-либо другой. Один известный сайт меня так поразил, что я не знал, плакать или смеяться: «Вот и против Ананда избрал он французскую защиту. Все-таки мода воздействует». Сейчас действительно все играют французскую, почему чемпиону ФИДЕ нельзя? Но я был в Линаресе единственным, кто избирает французскую. Староват я за модой гоняться. — Что дальше? — Буду работать над шахматами на час больше. — И сочетать это с Гроссмейстерской Школой Шахмат? — Нынче я исполняю там в большей степени представительские функции. Я, может, случайный, но все равно чемпион! Хотя не совсем я с улицы пришел... — Необходимо думать о попадании в супертурниры. — Чего тут думать?! Туда либо приглашают, либо не приглашают. Но мой жизненный девиз: безвыходных ситуаций не бывает! Вот летом буду играть в Дортмунде. Мне действительно очень интересно бороться на таком уровне. Это отдельный мир, особые шахматы, которые требуют несколько иных качеств. Сохраняя индивидуальность, следует избавляться от излишней доверчивости. Я уже как бы в этом новом мире, и все равно вроде со стороны. Что до «всеобщей справедливости», за которую я ратовал (якобы ошибочно), то хотел бы видеть авторитетную организацию — и пусть она действенно защищает интересы шахмат, независимо от амбиций отдельных личностей. |
В библиотеку