| ИМЯ |
|
ВОТ ВАМ ПО ПЕРУ В… |
|
— За сеансы одновременной игры, проведенные в казарме, командование поощряет тебя переносом отпуска. Мы знаем, что хочешь сейчас быть в Москве на шахматной Олимпиаде, — с такими словами начальник штаба совершенно секретного военного соединения неожиданно вручил мне отпускной билет. Так в сентябре (вместо декабря) 1956 года я оказался в родной Москве и, конечно же, целые дни пропадал в Центральном театре Советской Армии, где проходила 12-я Всемирная шахматная Олимпиада. В финале группы «А» сборная СССР в 4-м туре проиграла команде Венгрии 1Ѕ:2Ѕ. За этим матчем мы следили с Володей Боболовичем — моим другом по 437-й школе. По поводу игры нашего ровесника Лайоша Портиша Володя скаламбурил: «Портиш, ты нам все портишь». Венгры догнали нашу команду, но все оставшиеся 7 матчей сборная СССР уверенно выиграла и заняла 1 место. Организаторы Олимпиады, видимо, заметили вездесущего офицера и по окончании последнего тура вдруг предложили: — Лейтенант, приходи завтра на итоговую пресс-конференцию. — А что это такое? — удивился я. — Придешь — поймешь, — заверил приглашатель. Робко входил я следующим вечером в конференц-зал Дома журналистов. — Ой, какого молодого корреспондента прислала армия! — воскликнул дородный дядька во втором ряду, увидев мое смущение, добродушным жестом пригласил занять свободное место рядом с ним. Действительно, я оказался в 2-3 раза моложе всех собравшихся. Ведущий пресс-конференцию первое слово дал гроссмейстеру Осипу Бернштейну. Он рассказывал очень много интересного о московской шахматной жизни начала XX века. У меня тогда и в мыслях не было что-то записывать. Но одно утверждение «русского француза» застряло в памяти: «Мы и не думали, что Алехин станет чемпионом мира; считали, что двое (назвал фамилии) талантливее Александра, но один из них утонул, купаясь зимой в проруби, а второго сгубила «русская болезнь». — А что это за болезнь? — спрашиваю я у дородного соседа. — Лейтена-а-ант, ты не знаешь этот диагноз? — изумился дядька и обрадовался, увидев, как покраснели мои уши и щеки. А мне стало неловко потому, что за два года службы в гарнизоне Медведь у меня были свои громкие «подвиги» по «этому диагнозу». Затем выступал и отвечал на вопросы главный арбитр Олимпиады Игорь Бондаревский. Но главным героем стал капитан команды СССР Александр Котов. Настроение у него было великолепное. Один дотошный журналист спросил: — После поражения в матче с Венгрией звонили ли вам «сверху» и какую накачку вы сделали команде, что она так здорово заиграла на финише? Капитан команды взмахнул своими густыми бровями (вверх-вниз, вверх-вниз) и улыбнулся: — Да никто мне не звонил. Вот вы первый напомнили о нашей неудаче. А накачку? — снова взмахи бровями (вверх-вниз, вверх-вниз) и еще более широкая улыбка. — Сделал я накачку, и вот какую. Прибывшая на Олимпиаду сборная Индии подарила нашей команде сувениры: для каждого гроссмейстера по перу павлина. Не знаю, что этот сувенир означает в Индии, но на Руси перо и есть перо, а от павлина смысл пера может быть еще весомее. Никак не мог найти повод, чтобы раздать перья и при этом никого не обидеть. А тут — проигрыш венграм. Конечно, я должен был как-то повлиять на команду. А что я скажу Ботвиннику, Смыслову, Кересу, Бронштейну или Тайманову с Геллером? Попросил утром собраться. Молча поздоровались, молча я раздал каждому по перу и отпустил готовиться к пятому туру. Вот и вся моя накачка. В конференц-зале все весело загудели. Даже я намек понял: «Вот, мол, перо пока в руки, а если еще проиграете, то вставят перо и в …» В конце века и тысячелетия, уже работая обозревателем газеты «Красная звезда», я спросил у седьмого чемпиона мира: — Василий Васильевич, а помните, как гроссмейстер Котов подарил вам по перу павлина? — Перышко? Было дело такое. Задал нам тогда Александр Александрович загадку. А перышко это у меня и сейчас дома хранится, — с теплотой ответил Василий Смыслов. Станислав ЖЕЛЕЗНЫЙ, |
В библиотеку