НЫНЕШНИЙ ГОД ДЛЯ "СОВЕТСКОГО СПОРТА" ЮБИЛЕЙНЫЙ. СТАРЕЙШАЯ РОССИЙСКАЯ СПОРТИВНАЯ ГАЗЕТА ПРАЗДНУЕТ СВОЕ 75-ЛЕТИЕ. ПО СЛУЧАЮ ЮБИЛЕЯ В АДРЕС ГАЗЕТЫ ПОСТУПИЛА МАССА ПОЗДРАВЛЕНИЙ. ПРИСОЕДИНЯЯСЬ К ЭТИМ ПОЗДРАВЛЕНИЯМ, ХОЧУ ПОЖЕЛАТЬ ГАЗЕТЕ, ПЕРЕЖИВАЮЩЕЙ ВТОРУЮ МОЛОДОСТЬ, ЛИШЬ ОДНОГО: НЕ ЗАБЫВАТЬ ПРО ТЕННИС. ВЕДЬ НЕ ЗРЯ ЖЕ НАЗЫВАЮТ ТЕННИС "КОРОЛЕМ СПОРТА".
75 ЛЕТ! ВОЗРАСТ, ЧТО И ГОВОРИТЬ, СОЛИДНЫЙ. ЕСТЬ ЧТО ВСПОМНИТЬ, О ЧЕМ РАССКАЗАТЬ. ОСОБЕННО ТЕМ, КТО В ТЕ ИЛИ ИНЫЕ ГОДЫ ПИСАЛ В ГАЗЕТУ. КАК ПРЕСС-АТТАШЕ ФЕДЕРАЦИИ ТЕННИСА СССР, А ЗАТЕМ КАК ЕЕ ОТВЕТСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ Я СОТРУДНИЧАЛ С "СОВЕТСКИМ СПОРТОМ" НА ТЕННИСНОЙ НИВЕ 10 ЛЕТ ПОДРЯД (1976-1985). ВОТ И РЕШИЛ ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМИ ВОСПОМИНАНИЯМИ О ДЕНЬКАХ МИНУВШИХ В ЮБИЛЕЙНЫЙ ГОД.

Черт знает что такое!

Мне было 9 лет, когда на глаза случайно попался номер «Советского спорта». Газета сразу меня покорила, и с тех пор я ее самый преданный поклонник.
Батюшки! Время-то как летит! Да ведь с той поры минуло уже 50 лет. Ровно полвека. И все эти годы мое утро начиналось, как правило, с просмотра любимой газеты. Значит, и у меня в нынешнем году маленький юбилей. А что? Читатель с полувековым стажем! Звучит? Уверен, что таких ныне наберется не так уж много.
Сотрудничать с газетой я начал случайно. В июле 1976 года меня попросили написать небольшую заметку о предстоящем матче Кубка Дэвиса СССР – Испания в Донецке. С тех пор и началосьѕ
Отношение к теннису среди наших СМИ в те годы было препаршивым, если не сказать большего. Не олимпийский вид. Не проводит своих чемпионатов мира, как это делается в нормальных видах спорта. Погряз в болоте профессионализма, купается в грязных деньгах. Словом, черт знает что такое! Ничего более страшного для официального советского истэблишмента и придумать в то время было нельзя.
Писали о теннисе у нас тогда скупо и неохотно. Каждую заметку, каждую строчку приходилось пробивать с боем. А уж если это и удавалось, то статья выходила, как правило, искромсанная, кастрированная до предела. Помню, с какими муками пробивал свою статью «Теннис шагает по планете» заслуженный тренер СССР Семен Белиц-Гейман. А ведь его статья была неординарной, посвященная столетию мирового и отечественного тенниса. Такое событие бывает лишь раз в сто лет.
Немало горестей хлебнул со своим циклом статей об Уимблдонском турнире-75 и штатный сотрудник «Советского спорта» с 30-летним стажем Виктор Васильев – единственный писатель в газете. А ведь этот цикл, на мой взгляд, до сих пор лучшее из всего, что написано у нас об этом знаменитом турнире.

Вы что там все, белены объелись?

Хлопот полон рот был и у меня. И все же иногда фортуна улыбалась и мне. Да так, что очарование этой улыбки помню до сих пор.
– Мы чего-то о теннисе давно не писали, – сказал мне как-то заведующий международным отделом газеты Семен Близнюк. — Сейчас начинается Уимблдонский турнир. Давай садись за работу. Только о Навратиловой и южноафриканцах ни гу-гу. Понял?
– Да как же можно обойтись без них, Семен Григорьевич? – взмолился я. – Ведь они же сегодня ходят в лидерах мирового тенниса и вполне могут победить на этом Уимблдоне.
– А как знаешь, – сухо парировал Близнюк. – Только о предателях (это в адрес Навратиловой, которая незадолго до этого сбежала в США) и о нарушителях прав человека (это уже о южноафриканцах) писать не будем. Ясно?
Вначале я вообще намеревался отказаться от такого «лестного» предложения, но, поразмыслив, решил: будь что будет. Не каждый раз Близнюк просит освещать Уимблдон. Да и Навратилова с южноафриканцами могут оступиться на пути к финалу. Не боги же они, в конце концов!
Действительно, они оказались не боги, но Уимблдон–78 в женском одиночном и мужском парном разрядах все же выиграли, несмотря на все мои заклинания. Да еще и в миксте «подгадили»: южноафриканец Фрю Макмиллан разделил лавры победителя с голландкой Бетти Стоув.
В такое идиотское положение я не попадал еще ни разу. Турнир завершен, а победителей в трех разрядах из пяти назвать не могу.
Иду к Близнюку.
– А просить меня бесполезно, – говорит он с явным раздражением. – Там, наверху, нас за это по головке не погладят. Я тебя, кстати, предупреждал.
Ничего не поделаешь. Пришлось выкручиваться самому. Ну а благодарность читателей за идеологическую бескомпромиссность и политическую непримиримость газеты не заставила себя долго ждать. Вот лишь некоторые читательские отклики. Притом не самые худшие:
"Так плохо Уимблдон в вашей газете не освещался еще никогда! Где фамилии участников четвертьфинальных пар?" – вопрошали одни.
"Какой идиот освещал Уимблдон? Не названы даже победители", – возмущались другие.
"Вы что там все, белены объелись? Испоганили нам весь Уимблдон. Кретины!" – деликатно журила нас группа товарищей.

Подвел товарища Сталина!

Однако время, как известно, не стоит на месте. Поросла мхом и эта история. Сменилось руководство отдела. Новым заведующим стал молодой одаренный журналист Владимир Гескин (ныне Владимир Моисеевич Гескин – первый заместитель главного редактора популярной газеты «СПОРТ-экспресс»). С Володей у меня поначалу сложились неплохие отношения. Мне нравились его доброжелательность, деловитость, а ему, по-видимому, импонировали моя одержимость и преданность теннису. Ситуация стала потихоньку меняться в лучшую сторону. Газета повернулась к теннису лицом. Увы, «оттепель» продолжалась недолго. Наверху вновь закрутили гайки, и теннис опять впал в немилость, оказавшись в роли пасынка.
Наконец, эта вечная борьба за каждую строчку мне надоела, и я твердо решил завязать. Нет, никаких ультиматумов и демаршей с моей стороны не последовало. Я по-прежнему раз в неделю посещал редакцию, просматривал ленточки телеграфных агентств (для меня, как секретаря Федерации, это было крайне важно), но ничего не писал и ни о чем больше не просил.
Месяца через два Володя обратил внимание на мое странное поведение.
– Ты что это нас совсем позабыл? – насел он на меня. – Никаких материалов не даешь. Так дело дальше не пойдет: либо пиши статьи, либо забудь про ленточки!
Я кратенько объяснил Володе суть дела.
– Вам же лучше, что я больше не надоедаю, – резюмировал я. – Теперь у вас с теннисом никаких хлопот. Да и с высоким начальством тоже. А то вечно одни неприятности.
– Ты напрасно на нас обижаешься, – заметил Володя. – Отношение к теннису у начальства сейчас меняется в лучшую сторону. Не веришь? А вот мы тебе докажем. Через неделю начинается Уимблдон. Заказываем тебе сразу три статьи. Объем статей сейчас оговорим. Я, правда, во время Уимблдона буду в командировке, но о наших договоренностях я кого надо предупрежу. Так что действуй.
И я, каюсь, смалодушничал. Клюнул на Володино предложение. Уж слишком лестным оно мне показалось.
Неделю спустя читаю свой первый материал. Кастрирован на четверть, но пока все терпимо. Особых ляпсусов нет. А вот со вторым материалом уже скандал. Мало того, что обкорнали более чем на треть, так допустили при этом ряд принципиальных ошибок. Особенно досадно было то, что, убрав последний абзац, обессмыслили название статьи, так как именно в этом абзаце и объяснялось, почему Уимблдон шел прежним курсом. Это была последняя капля. Больше с «Советским спортом» я твердо решил не сотрудничать.
Через три дня очередной звонок: где заключительный материал? Моя секретарша любезно отвечает: Борис Иванович неожиданно уехал в командировку и будет только через неделю. В газете знали мою обязательность и пунктуальность. За 10 лет нашего сотрудничества я не подвел их ни разу. Тогда, смекнув, что я исчез неспроста, обозлились и решили проучить меня. На следующий день, по завершении Уимблдона, газета опубликовала огромный материл по его итогам. По размеру он намного превосходил то, о чем мы договаривались. Написано было ярко, сочно, хотя и анонимно. Сразу чувствовалось, что автор – опытный журналист. Вот тебе! – как бы кричала статья мне в лицо. Получай! Считал себя незаменимым? А мы, как видишь, обошлись без тебя легко, играючи. Прав был товарищ Сталин, когда говорил, что незаменимых нет.
Все, вроде бы, верно: и про "получил", и про товарища Сталина. Вот только одна маленькая заковыка: в статье былоѕ 17 грубых ошибок. Перо-то у анонима оказалось бойким, да в теннисе-то он был полный профан. Вот и подвел товарища Сталина.

И помни: сотрем в порошок!

Но это было лишь начало. В последующие недели газета обрушивала на своих читателей груду материалов, посвященных теннису, один другого больше. О теннисе грамотно писали в те годы лишь единицы. Все мало-мальски уважающие себя журналисты из тенниса давно ушли. Однако газету это не смущало. Она печатала всех без разбору и все, что попадалось ей по руку. Задумка Гескина и его команды была проста: знай наших! И помни: сотрем в порошок!
А я читал и радовался: слава Богу! О теннисе стали писать больше. Значит, и моя жертва не напрасна. Многолетняя блокада наконец-то прорвана.
Прошло несколько месяцев. На очередном заседании президиума Федерации меня спросили: а почему вдруг ты прекратил печататься в "Спорте"? Раньше, благодаря твоим публикациям, любители тенниса, хоть немного, но знали, что происходит в мировом теннисе, а теперь почти ничего. Я вкратце поведал о сути конфликта, добавив, что со "Спортом" покончил раз и навсегда.
– Ну это ты, как всегда, погорячился, – сказал председатель Федерации Игорь Волк. — Они обделались по всем статьям, а ты еще и виноват. Нет, дело так не пойдет. На следующей неделе, – продолжал он, – я встречаюсь с Гончаровым (в то время завотделом ЦК КПСС, который курировал спорт – Б.Ф.). Подготовь-ка мне материал по этому вопросу.
Сказано – сделано. Три дня спустя я передал председателю пухлую папку с анализом теннисных публикаций газеты за минувшие полгода. По-видимому, Волк показал кому-то из сведущих людей эту папку: когда мы встретились в приемной Гончарова, он сказал:
– Слушай. Страшное дело. Ведь ты же просто закопал их. Они же в теннисе, – он кивнул на папку, – круглые нули, самые настоящие дилетанты.
Обсудив с Гончаровым наши насущные теннисные дела, Волк подсунул ему и папочку. Прочитав первые две страницы, Гончаров помрачнел, снял телефонную трубку и позвонил главному редактору «Спорта». Тот, быстро сообразив, что запахло жареным, тут же предложил с нами встретиться.

А все же прав был Троцкий!