М.Я.Сараф

Вопрос о возникновении спорта остается весьма дискуссионным, и решать его тем более трудно, что нынешние, далеко не однозначные, понимания спорта волей или неволей переносятся на минувшие времена. К тому же трактовки генезиса спорта обычно зависят от используемых философских концепций культуры и человека.

Так, испанский философ Ortega-y-Gasset, к работам которого постоянно обращаются теоретики спорта, первенствующую роль в жизни человека и общества отводил игре, считая, что все виды деятельности, связанные с достижением каких-либо практических, утилитарных целей, - это жизнь второго порядка. Игровая же деятельность имеет для человека сущностный смысл и значение, ибо в ее бесцельности изначальная жизненная активность проявляется органично и непринужденно, имеет творческий характер.

Лучший пример такого бесцельного напряжения сил и творчества Ortega-y-Gasset видел в спорте, который он относил к категории высших форм деятельности. В работе "О спортивно-праздничном смысле жизни" он выдвинул тезис о том, что именно спорт является основой культуры и цивилизации, что культура - дочь не природы, а спорта [Ortega-y-Gasset, 1963]. Правда, позднее, когда в 20-30-е годы нашего века спортивные отношения обнаружили достаточно жесткую зависимость целей и ценностей современного спорта от политики и экономики, Ortega-y-Gasset подверг его резкой критике и вообще отлучил от культуры. Он сделал вывод, что в XX веке спорт утратил свою "первичную витальность".

Весьма близкую позицию занимает и известный немецкий социальный философ Huizinga J., работа которого "Социология игры" оказала сильное влияние на современные философские и социологические концепции спорта. Этот философ понимает спорт как одну из форм игровой деятельности и считает, что по мере того, как спорт утрачивает чистоту игры, он перестает быть фундаментальной компонентой культуры, уходит на ее периферию. Особенно негативно в этом плане Huizinga J. оценивал современный спорт, поскольку здесь все более расширяется сфера необходимой профессиональной подготовленности и тем самым его изначальное игровое содержание вытесняется обычным производительным трудом [Huizinga, 1958].

Иногда возникновение спорта связывают с религиозными обрядами. В древности это были специальные формы подготовки и проведения инициаций, т.е. посвящения юношей во взрослые. В современном обществе, по мнению сторонников этой точки зрения, спорт возник и сформировался как аналог религии, точнее как ее замена. Поскольку в XIX-XX веках религии значительно ослабли, а потребность в тех формах и действиях, которые они наполняли содержанием, осталась, спорт принял на себя эту функцию. Он создал новый культ со своими кумирами и служителями, с почитателями и приверженцами. Он создал новые ритуалы и обряды, новые формы массового действия.

Один из известных западных социологов спорта Г.Люшен ставит вопрос о том, что может быть современный спорт следует рассматривать как явление протестантской культуры. Он опирается при этом на идею М.Вебера о связи протестантской этики с духом капитализма. Люди, придерживавшиеся протестантской веры, всегда отличались стремлением к образованию, к занятиям торговлей и промышленностью, стремлением к жизненному успеху. Веря в то, что успех - знак божественной благодати, они сделали достижение цели культом, и спорт предоставил для этого широкие возможности [Люшен, 1979].

Сравнительные исторические и культурологические исследования показывают, однако, что в родоплеменном обществе состязания спортивного характера не составляли обязательной или существенной компоненты культовой обрядности, но всегда были частью праздника, когда племя собиралось вместе. Исследователи древних культур связывают состязания с дуальностью племенной организации. Тайные юношеские и мужские союзы, обряды посвящения в эти союзы формировались в эпоху перехода от матриархата к патриархату, а в состязаниях одна фратрия выступала против другой, причем, состязания всегда носили коллективистский характер.

Правда, позднее, в рабовладельческом обществе, состязания уже сопрягаются с погребальными культовыми действиями. Так, у славян и германцев они устраивались в честь героев. В античной Греции они посвящались Зевсу, Посейдону, Аполлону, богам-покровителям полисов.

Что касается раннего христианства, оно резко отрицательно относилось к античной культуре как к языческой и потому выступало с осуждением спортивных состязаний и зрелищ, составлявших ее важнейшую часть. Один из отцов церкви Тертуллиан (II - III в.н.э.) писал в своем "Трактате о зрелищах": "Нельзя без срама смотреть на все, что происходит на стадионе: на кулачный бой, на попирание ногами, на пощечины и другие действия, обезображивающие лицо человека, созданного по образу божию. Благоговея к религии, ты не станешь одобрять безумного бега, бешеных движений, сопровождающих метание диска, равно как и других движений одно другого сумасброднейших. Уважая стыдливость, ты не будешь выставлять напоказ телесных сил, служащих единственно тщеславию тех, кто их употребляет и к унижению тех, против кого они направлены. Нет, люди, занимающиеся подобными делами, заслуживают только одного нашего осуждения. Вообще борьба есть изобретение сатаны. Он начал ее с тех пор, как искусством своим поверг наших прародителей. Движения борцов - не что иное, как увертки, похожие на извивания адской змеи" [Малеев, 1932, с. 10].

Заметим, однако, что к этому времени спорт уже утратил то высокое гуманистическое содержание, которое было присуще ему в классическую эпоху.

В научных работах, ориентированных на материалистическую философию, возникновение спорта выводится из развития трудовой деятельности, а также из общественной потребности в эффективных способах формирования и развития у людей необходимых физических и духовных качеств.

Я считаю эту позицию наиболее обоснованной. Вместе с тем я полагаю, что и другие, указанные выше точки зрения, также нужно принимать во внимание, так как они, во-первых, связывают происхождение спорта с важными компонентами культуры, а во-вторых, в разные эпохи спорт имел различный характер и тип связи с этими компонентами, а следовательно, мог иметь и имел иное, чем для нашего времени, культурное значение.

Однако можно выявить и постоянную, универсальную характеристику спорта, определяющую его содержание в любую эпоху и в любом типе культуры. Таковой является эстетическое отношение человека к собственной телесности, а значит, и к формам своей двигательной деятельности. В этом отношении спорт и искусство имеют общие генетические корни, хотя их функции в системе культуры и их исторические судьбы различны.

Содержанием культуры является "возделывание", формирование человека, а значит, и таких социальных отношений и форм, в которых и только в которых он человеком становится. Поэтому только те виды деятельности и те институты имеют подлинно культурное значение, относятся к культуре, которые имеют своей целью саморазвитие человека. А формирование человека, выделение его из природы, его самоосознание - это прежде всего преобразование его телесности, равно как и всякое воспитание человека в первую очередь является формированием его тела и его двигательных способностей (природной материальной основы его субъективности) как человеческого тела и как человеческого движения.

На эту сторону дела, к сожалению, удивительно мало обращают внимание теоретики культуры, хотя философская антропология имеет здесь глубокие традиции и богатый материал. Правда, в последние годы в отечественной философской и культурологической литературе эта тема стала находить свое выражение (см. работы Быховской И.М., Визитея Н.Н., Столярова В.И. и др.).

По мере развития социальной практики человек стал замечать зависимость результатов своей деятельности от способа и формы ее выполнения, а самих этих способов и форм - от строения своего тела. Формы целесообразного движения и формы разрешающей это движение телесной организации стали предметом специальной целенаправленной деятельности - физического воспитания, тренировки, физического совершенствования. Тем самым цель этой деятельности оказалась отделенной от утилитарной цели. Внимание человека было перенесено с внешнего объекта на самого себя, на собственное преобразование в соответствии с представлением о цели и смысле человеческой жизни. И что, возможно, самое главное - эта деятельность, имеющая цель в самой себе, вызывала благоприятное эмоционально-чувственное состояние, а следовательно, и стремление к созданию таких ситуаций, в которых человек был бы способен осознанно переживать свое человеческое качество.

Тем самым я хочу подчеркнуть, что становление физической культуры, этой важнейшей сферы воспроизводства человека, совершенствования человеческих форм и способностей как таковых, было сопряжено с развитием эстетического отношения к миру.

Поскольку же в процессе физического совершенствования субъект и объект практики во многом не совпадают, а ее целесообразность и эффективность не подтверждаются, не проверяются изменениями внешнего предмета или удовлетворением каких-либо утилитарных потребностей, то сложилась специальная искусственная система проверки этой целесообразности и эффективности - состязания как сопоставление, соизмерение человеческих качеств вне их утилитарного применения.

Важно подчеркнуть, что в этом плане состязание совсем не то же самое, что игра, хотя у них достаточно много сходных и совпадающих черт. Игра тоже включает в себя состязательность и также служит развитию и совершенствованию индивида. Однако эти характеристики игры являются лишь ее условием и непроизвольным результатом; цель игры - в ней самой, т.е. в удовольствии, в радости от участия в ней.

Состязание также сопровождается и удовольствием от участия и игровым характером, но цель его все же иная - сопоставление физических, психических, интеллектуальных способностей, достигнутых на основе целенаправленных упражнений, проверка степени достигнутого телесного совершенства. Партнер выполняет здесь функцию измерительного инструмента. Играть можно и с ребенком, но состязаться можно только с равным или сильнейшим. Результат состязания и дает ту наглядность образца, без которой не может формироваться идеал, образ цели. Состязание - наиболее ясная, хотя и не единственная, форма сопоставления.

Поэтому, когда теоретики спорта [ см. например: Визитей, 1988; Матвеев, 1977] включают в его определение состязательность (соревновательность), они правы лишь отчасти. Это определение соответствует укоренившемуся в нашей стране разделению спорта и физической культуры. В большинстве стран мира такого разделения нет, и спортом называют всякую форму физической активности и физического совершенствования.

По моему мнению, соревновательность важная, но не единственная характеристика спорта. Существует и несоревновательный спорт, в котором сопоставление, непосредственное или опосредованное, тем не менее сохраняет свое значение. Это могут быть и столь развитые виды спорта, как альпинизм, одиночное плавание и т.п.; это могут быть и формы рекреации - массовый туризм, пляжный волейбол. Дело, однако, в том, что несоревновательный спорт возникает и развивается на несколько иной социальной базе и определяется иными ценностными ориентациями. Если в соревновании измерительным инструментом служит партнер (противник, соперник), то в несоревновательном спорте -спортсмен сам для себя.

В разных цивилизациях эти две тенденции физического совершенствования выполняли различную роль в системе культуры. На Западе доминантное значение получила соревновательность, победа над противником, а на Востоке - самосовершенствование, сопряженное с духовным и нравственным очищением (йога, дзен и т.п.).

Но в любом случае в основе этой деятельности лежит эстетическое отношение человека к себе, к миру в целом, поскольку речь идет о человеческом совершенстве и о человеческом мире, а также об их мере. Главное, что в этой деятельности формируется конкретно-чувственный, наглядный образ совершенства в непосредственных формах жизни. И очень глубоко замечание Гегеля об античной культуре, что греки сначала самим себе придали прекрасный облик, прежде чем начали создавать прекрасные образы, и что первыми их произведениями искусства были сами люди, развившие свое тело в нечто прекрасное [Гегедь, 1973, с. 326].

Итак, физическая культура и спорт возникают и развиваются вследствие осознания самоценности человеческой индивидуальности и как система методов воспроизводства и совершенствования человеческих способностей. Физическая культура возникает как один из первых и наиболее существенных способов социализации, а спорт - как средство и форма выявления, социального признания высших способностей человека.

В этом отношении спорт становится важной сферой деятельности, формирующей индивидуальность и ее самосознание. Поэтому институт спорта возникает лишь в ту историческую эпоху, когда стала осознаваться самоценность человеческой индивидуальности и воспитание этой индивидуальности стало делом первостепенного социального значения, вопросом сохранения и развития социума, когда совершенство - как личностная характеристика - стало играть авангардную роль в культуре, т.е. роль образца, эталона. Как известно, такие условия сложились в эпоху античной демократии.

Принцип гуманизма означает признание человека в качестве самодовлеющей ценности. Спорт стал выражением гуманистической тенденции в развитии культуры и, возможно, даже кладет начало этой тенденции. Он становится одной из первых форм человеческой свободы, неутилитарной деятельностью, которая мотивирована собственной целью и приобретает высшее общественное признание.

Данное суждение не имеет характера всеобщности, ибо нужны существенные исторические ограничения как содержания, так и сферы действия принципа гуманизма в этой сфере.

Во-первых, гуманизм не является всеобщей и безоговорочной ценностью, тем более для тех далеких времен античности, когда возник спорт.

Во-вторых, спорт, появившись как форма гуманистической культуры, не является гарантом сохранения и развития этой линии. Он достаточно легко и быстро изменяет свое содержание, свою направленность в зависимости от изменяющихся социально-исторических условий. Достигаемые в сфере спорта и средствами спорта высокая функциональность, совершенство физических, двигательных, пластических возможностей человека могут быть использованы по-разному, в разных целях. Поэтому спорт, сохраняя все свои атрибутивные признаки, может быть успешно обращен и против человека, может стать средством и формой его несвободы, зависимости и манипуляции.

Другими словами, спорт, имея генетически высокий гуманистический потенциал, способен раскрывать и реализовывать его в относительно узких социальных условиях и исторических границах. Это справедливо и для античного спорта, и для спорта прошлого века, когда он, собственно, и сформировался как спорт в его современном содержании и значении, и для нынешнего спорта, хотя последний имеет в этом плане существенные отличия и принципиально иные возможности, став явлением общечеловеческого масштаба и общечеловеческой культуры.

Чтобы проследить движение, пульсацию гуманистического содержание спорта, рассмотрим его место и роль в различных культурах.

Об античном спорте написано много и интересно. Мы обращаемся к нему потому, что материал античности хорошо иллюстрирует наш тезис об эстетическом как необходимом компоненте спорта, когда он выступает в качестве одного из институтов гуманистической культуры, и о размывании, ослаблении эстетической компоненты спорта в случае затухания принципа гуманизма в социальном развитии.

История культуры древней Греции показывает нам зарождение, расцвет и разложение спорта. Если вспомнить, что искусство в первоначальном значении - это "техне", т.е. умение, мастерство, то спорт предшествовал искусству как специфической области художественного творчества. Во всяком случае по своей социальной значимости в античной культуре (для периода архаики и классической эпохи) он стоял впереди искусства, давая ему материал и содержание.

Прекрасный пример изменения содержания спорта мы находим в гомеровском эпосе. Хорошо известно описание игр, устроенных Ахиллесом в честь павшего Патрокла. Герои "Илиады" - участники этих состязаний показывают великолепное владение оружием, они проворны и ловки в борьбе, стремительны в беге, прекрасно управляют лошадьми. Но они соревнуются в тех видах деятельности, которые имеют для них жизненно необходимое значение - в военном искусстве, в рыцарских дисциплинах. Ведущим мотивом здесь является стремление быть первым, лучшим, наиболее готовым к своему воинскому делу. И зрителями этих состязаний тоже являются воины.

Спорт здесь, следовательно, еще наполнен утилитарной необходимостью физического развития субъектов архаичных военных демократий. Для этого времени спорт - сфера деятельности весьма узкого круга людей. Ею занимаются только аристократы, воины, ведущие свой род от богов и героев. Их главная цель - богатство и честь, и достигается эта цель в битвах.

Поэтому спорт выступает как модель воинской жизни, битвы, как школа рыцарской этики. Высоко ценится красота человека: телосложение, функциональное движение, а также красота оружия, которое одновременно является и спортивным снарядом. В общем, здесь красота сопрягается с пригодностью, почти отождествляется с функциональностью. Между спортом и жизнью здесь нет четкой границы, четкого разделения.

Совсем иная картина - в "Одиссее". Игры, устроенные в честь Одиссея царем феаков Алкиноем, совершенно лишены всякой утилитарности и демонстрации пригодности. Они устраиваются исключительно ради удовольствия жителей острова, имеют характер праздника, а не смотра и контроля. И участники, и зрители, пришедшие на праздник, наслаждаются красотой человеческого совершенства. Наградой в этих состязаниях служит сама возможность в них участвовать, показать себя, свое искусство. Цель состязаний - в них самих, а ведущий мотив - общественное одобрение красоты и совершенства. Здесь и набор соревновательных дисциплин совсем иной. Если в мемориале Патрокла то были военные искусства, то у феакийцев уже нет борьбы, колесниц, но зато важны соревнования в танцах и пении.

Но ведь и остров феаков, Схерия, - благополучное и благоустроенное государство, где мир обеспечивается не военной мощью, а мореходством, торговлей, сотрудничеством и добрососедством. Здесь человек действительно является высшей ценностью, и его совершенствование приобретает истинно гуманистический смысл и содержание.

Итак, если в "Илиаде" спорт - школа подготовки к жизни, по преимуществу военной, то в "Одиссее" это - школа культуры, освоения традиций, включения в культуру. Спорт становится здесь средством самоактуализации и самореализации личности, а красота и совершенство - главным содержанием физической культуры и спорта.

В реальной античной истории спорт формировался и развивался в своем гуманистическом содержании довольно короткое время в городах-полисах классического периода. Античная демократия породила общественный идеал гармоничного свободного человека, способного в одинаковой мере успешно прилагать свои силы и способности в любой области гражданской деятельности. Спорт, как и философия того времени, проникнут оптимистическим и восхищенным отношением к гармонии мира, природы и человека.

Но уже в V-IV в. до н.э. содержание и функции спорта, а также отношение к нему, существенно меняются. Появление наемной армии привело к снижению ценностей физической готовности. В соревнованиях все большее место начинают занимать различные выразительные движения. Усиливающаяся политизация общественной жизни перенесла акцент с физического, телесного совершенства на способности рассудочные, ораторские, организаторские. Сами занятия спортом все более приобретают характер заработка. Цель физического совершенствования уступает место выступлениям за деньги.

Агонистика вырождается в зрелище со всеми сопутствующими ему чертами и обманами, иллюзионизмом, подменами и подставками, тайными договорами и т.п. Главной целью стал результат, и резко упало этическое и эстетическое содержание спорта.

Нотки скептицизма относительно спорта и достигаемых его средствами результатов и качеств человека начинают звучать уже на переломе VI и V вв. до н.э. Так, Ксенофан сетует, что победы на Играх ценятся выше интеллектуальных талантов: "Если кто в беге или пятиборье покажет отличье в славной Олимпии, Зевсом самим освященной, ... он на почетное место всегда приглашаем, и государство его защищает и кормит сколь жив, хоть заслуги имеет меньше моих, потому что наука моя лучше сил, что имеют и люди и кони" [Цит. по: Liponsky, 1974, s. 38].

Eврипид (V в. до н.э.), сам бывший победителем в Панафинейских играх, замечает в "Антолике": "По всей Элладе есть бесчисленное множество гнойников, но нет ничего более злостного, чем род атлетов" [Цит. по Кун, 1982].

Аристотель высказывался в том духе, что утомительное и одностороннее развитие тела деятельностью, за которую платят и которая требует крайних усилий, недостойна свободного человека. Он считал гимнастику более ценной, чем агонистику, и высказывался за то, чтобы умерить культ атлетизма. Платон, первоначально наиболее высоко ставивший ценности физического совершенства и спорта, в конце своей жизни изменил взгляды в пользу зрелищности соревнований.

Обращаясь к идеалу совершенного человека античности, обычно ссылаются на образы скульптора Поликлета, особенно на его "Канон". Но уже в творчестве Лисиппа и Праксителя (IV в. до н.э.) тип атлета заметно меняется. Например, такие широко известные образцы их творчества как "Гермес" и "Апоксимен" представляют людей, похожих скорее на обычных граждан с площади, чем на героев ристалищ.

Значительно меняется и программа состязаний. На Панэллинских играх уже меньше внимания уделяется бегу и некогда славному пятиборью. Зато появляется больше дисциплин, связанных с управлением лошадьми. На 98 Олимпиаде (388 г. до н.э.) разразился первый в истории спорта скандал подкупа, когда соперники фессалийца Евпола уступили ему победу в кулачном бою.

После римских завоеваний (II в. до н.э.) получила значительное распространение эллинская культура, в которой идеал физического совершенства сохраняет все же заметное место. Спортивные игры и соревнования проводились повсеместно и с большой пышностью, но едва ли не исключительным их содержанием становится развлекательность, зрелищность. Крайние ее формы выразились в гладиаторских боях и в борьбе со зверями.

Но и в тех соревнованиях, которые сохранили внешние формы спорта, главной целью стало не удовольствие от игры физических и интеллектуальных сил, не праздник общения, а сугубо утилитарные интересы, плата за победу. Соответственно произошли и другие изменения: в методах тренировки атлетов, для которых спорт стал профессией; мягкий ремень кулачных бойцов сменился на железные накладки, медные обручи; у атлетов стала воспитываться агрессивность, они наносили друг другу увечья, победа достигалась поистине любой ценой. Стадионы, где собирались громадные массы малоимущих, обездоленных людей становились очагами и источниками социальной напряженности и серьезных конфликтов. Наконец, в 393 г. н.э. императорским указом проведение Олимпийских и других спортивных игр было запрещено.

Таким образом, античный спорт пережил пик своего развития в классический период, сформировавшись как центральное звено всей системы культуры этого времени, создав и воплотив в своих формах культ человека. И еще длительное время это гуманистическое содержание питало и поддерживало культуру эллинистического мира, римскую культуру.

Но иная социальная организация, иное место человеческой индивидуальности в этих сообществах, иная роль власти и власть денег все вернее делали из спорта средство для достижения целей, лежащих далеко за пределами его собственного гуманистического содержания.

Спорт на долгие века исчезает из пространства культуры. Разумеется, естественные и необходимые потребности в физическом развитии удовлетворяются различными формами и средствами воспитания, играми и развлечениями. Но все они имеют утилитарную направленность и связаны с сословными разграничениями, идет ли речь о физической подготовке воинов, рыцарей, или о физическом воспитании горожан, ремесленников, крестьян.

И в школах физическое воспитание и гигиена также отходят далеко на задний план. В общественном сознании укрепляется в качестве идеала образ человека страдающего, устремленного к духовному и презревающего телесное, физическое существование. Христианская идеология со времен раннего средневековья утверждала культ аскетизма и ригористического приоритета духовного над телесным.

Конечно, не христианство открыло аскетизм как новый принцип отношения человека к себе и к миру. Он уже был развит усиливавшимся мистицизмом античной религии и скептицизмом античной философии. Христианство восприняло и усовершенствовало этот принцип, постепенно придав ему характер мировоззренческой универсальности.

По мере того, как в общественной жизни, начиная с эллинистической эпохи и на протяжении более чем тысячелетия ослабляется гуманистическая линия, ослабляется и роль в культуре институализированных форм физической культуры. Она все меньше является выражением эстетического идеала физического совершенства. Эту функцию выполняют изобразительные и пластические искусства. Эстетический идеал отрывается от своего прежнего носителя - героя-олимпионика, живого конкретного человека. Доминантной формой духовного производства становятся религия и ведомое ею искусство.

Гуманизм как ведущий принцип культуры снова заявил о себе в полную силу в эпоху Возрождения, идеалом которой стал homo universale - человек универсальный. Уже в философии Фомы Аквинского (XIII в.) телесность человека положительно оценивается как инструмент души, как материал для творчества, тогда как в раннем средневековье тело трактовалось как темница души.

Одним из провозвестников нового образа человека, нового эстетического идеала стал Петрарка, сам увлекавшийся горовосхождением. Проблемы физического воспитания поднимались и в трудах таких итальянских педагогов XIV-XV вв., как Педро Вергио, Иохим Камерариус, Еней Пикколомини и др. Появляется трактат Доменико де Феррари об искусстве танца, в котором анализируется выразительность движения.

В некоторых школах вводится физическое воспитание. В 1407-1422 гг. в Падуе работала школа телесных упражнений. Примерно в это же время Гуарино де Верона вводит в одной из школ методы физического воспитания, повторяющие формы античной агонистики.

Во Франции Ф.Рабле и М.Монтень способствовали формированию и укреплению в общественном сознании ценности гармоничного физического развития человека. В Англии Томас Элион и Ричард Малькастем выступили пионерами физического воспитания в школе, толкуя его как участие в потреблении культурных благ. В Чехии Ян Коменски включает физическое воспитание в школьное обучение.

В XIV в. появляется кольчо - первая в Европе игра с участием арбитра. В XV в. во Франции возникает теннис (пенес), а в начале XVII в. учреждается и объединение тренеров по игре в мяч [Кун, 1982].

Однако в культуре Возрождения, с которой прежде всего в нашем сознании и связано понятие гуманизма, спорт не только не получил новой жизни, но и не стал сколько-нибудь значительной частью культуры. Ценность физического совершенства пропагандировалась прежде всего средствами изобразительного искусства и дидактики и воспринималась больше на витальном уровне, на уровне мироощущения. Это может быть объяснено и нестабильностью городской жизни, и значительной инерцией средневекового мировоззрения. Но еще более существенно то, что начал формироваться новый социальный класс буржуазии, интересы которого были ориентированы на ценности иного плана, нежели физическое совершенствование.

Однако по мере того, как человек нового времени осознавал себя в качестве субъекта деятельности, как идея гражданской и индивидуальной свободы укреплялась в мировоззрении нового общества и осуществлялась в его практике, эстетические компоненты этих процессов приобретали все большее значение, становились предметом целенаправленной деятельности.

Этому в значительной степени способствовало искусство, занявшее в духовной жизни общества не меньшее место, чем религия. Теперь искусство открывало человеку красоту его форм и жизни, призывало к культу совершенства. Но если в древности образцом служил сам совершенный человек, то теперь образ совершенства имел вторичное, художественное содержание. Если раньше спорт играл доминантную роль в культуре, шел впереди искусства, давая ему материал и средства, то теперь искусство, поднявшееся до способности создавать образы более значимые, чем реально существующий человек, побуждало к активному совершенствованию.

Уже вышеизложенное позволяет сделать важный в методологическом и общеисторическом понимании спорта вывод: развитие принципа гуманизма является основной линией развития спорта. Отсюда следует, что изменения в историческом содержании гуманизма определяют и основные этапы развития спорта, изменения его места в культуре, изменения его организационных форм.

В античности возникновение спорта и выдвижение его в качестве авангардного элемента культуры было не только формой выражения самоценности человека, но и средством осознания, уяснения самого принципа гуманизма.

Во времена Ренессанса этот принцип, воспринятый как высшее достижение античной культуры и значительно развитый совершенно новыми возможностями интеллектуальных и художественных компонентов культуры не мог не проявиться (и проявился) в одной из наиболее адекватных и наиболее простых и понятных своих форм - в форме открытия и признания высокой ценности человеческой пластики, телесной красоты. Так что появление специальных форм и учреждений физического воспитания и сопутствующих им форм спортивных отношений в эпоху Возрождения было естественно-исторической закономерностью.

Ранний капитализм освободил человека от жестко заданных и традиционно воспроизводимых сословных, цеховых и других связей, ограничивающих пространство и содержание его деятельности и если не сделал человека универсальным, то, по крайней мере, открыл для него эту перспективу как вполне возможную и достижимую в индивидуальном плане. Тем самым были созданы предпосылки для развития каждого индивида в личность. В этом состоит несравнимое с античностью расширение исторического поля гуманизма.

Следовательно, гуманизм не обладает всеобщей и безоговорочной ценностью и не определяет с необходимостью содержание истории. А значит и спорт, который появляется и достигает расцвета именно как форма гуманизма, не составляет необходимого компонента культуры.

Он тогда приобретает в ней важное и даже центральное место, когда в культуре ослабляются механизмы отчуждения и она становится органичным условием формирования и самоактуализации личности. И еще, вероятно, для спорта как части культуры наиболее благоприятны периоды относительной социальной стабильности и спокойной, но уверенной тенденции социального подъема, прогресса.

Кризис спорта - это всегда признак кризиса всей культуры данного времени. Первоначальные признаки кризиса проявляются в том, что акцент в спортивной деятельности переносится с интересов человека на технический результат, на победу, а спортсмен и сами соревнования становятся в общем лишь необходимым или удобным средством ее добывания. И хотя пагубность этого процесса видна достаточно ясно, его все же считают всего лишь отклонением, искажением, аномалией самого по себе прекрасного мира спорта. Это - распространенная ошибка общественного сознания и методологического подхода к спорту.

Если гуманистические ценности утрачивают свое приоритетное значение в культуре, первой жертвой становится спорт, поскольку его сущностным моментом является проверяемое прямым непосредственным сопоставлением отношение к партнеру именно как к человеку, как к мере своей собственной человеческой значимости [Визитей, 1982].

Спорт развивается как элемент культуры постольку и до тех пор, пока отношения свободного сопоставления физических качеств человека составляют его собственную цель и пока эта цель поддерживается и ориентируется общесоциальной гуманистической практикой - в масштабе полиса, страны или всего мира.

Естественно, что спорт при всем своем коллективизме всегда выдвигает на первый план индивидуальность, характер, личность, предъявляя к ней высокие требования физического, функционального совершенства с позиций общественной морали. Любые же формы обезличивания, вносимые в спорт, быстро его разрушают.

Вместе с утратой этического содержания спорт теряет и красоту, которая замещается зрелищностью, развлекательностью. Утрачивается и способность спорта к воспроизводству своих сущностных форм и отношений.

Этот момент особенно важен, хотя на него редко обращают внимание теоретики спорта. Ведь формы спортивной деятельности выросли из практики отношений человека с природой, из образа жизни и верований древних. Эти формы органично вплетались в их жизнь, придавали ей определенный смысл. Но по мере углубления кризиса античного общества они все более становились искусственным образованием, задачей которых была переориентация социальных чувств, представлений и оценок сообразно интересам господствующего класса. На этой основе возникали и возникают острые коллизии между спортом и другими элементами культуры.

То сложное, противоречивое, многофакторное и многофункциональное явление, которое мы называем "современным спортом", имеет свои истоки в начале ХXVII в., а в знакомые нам формы оно органиовалось на переломе XIX-XX веков.

Современный спорт возникает несколько иначе, чем античный. Его возникновение связано с развитием буржуазной городской культуры и его истоки лежат не в потребностях физического совершенствования и не в традиционных формах праздников, а преимущественно в новых возможностях досужного развлечения. Если атлетам древности покровительствовали боги, и сами атлеты приближались к богам своим совершенством, то спорт нового времени рожден, скорее, скукой и азартом.

Л.Кун в своей книге "Всеобщая история физической культуры и спорта" отмечает, что наиболее существенную роль в возникновении и развитии спорта в Англии сыграли скачки. Сам термин "тренинг" вышел из скаковых конюшен и первоначально выражал подготовку лошадей к соревнованиям. Конные забеги всегда собирали большое количество зрителей, заключавших пари и делавших ставки. Азарт, к тому же искусственно подогреваемый, весьма часто приводил к потасовкам, которые также привлекали живой интерес публики и возбуждали страсти. Для урегулирования стычек были составлены определенные правила, превратившие эти стычки в самостоятельный вид зрелищных состязаний.

На рубеже XVIII - XIX веков в Англии было уже несколько десятков боксерских школ, и в одной из них брал уроки поэт Байрон. Бокс, развиваемый как искусство защиты, получил популярность прежде всего как зрелище. Скоро бокс стал одним из самых популярных видов спорта, хотя в Европе он распространялся медленно. Зато США он завоевал стремительно и главным образом благодаря бизнесменам и менеджерам, начавшим зарабатывать на этом столь подходящем духу и стилю американской вольницы зрелище. Бокс стал искусством улицы, бара и ринга. Таковы предпосылки и обстоятельства возникновения бокса в его нынешнем виде.

Пари получили распространение и среди аристократии. Но здесь предпочитали ставить на лошадей или слуг - посыльных. А в начале XIX в. был создан союз бегунов, самым известным членом которого стал капитан Барклай, пробежавший в 1809 г. 1000 миль за 1000 часов и выигравший 1000 золотых. На пути его следования собиралось столько зрителей, что приходилось вызывать войска, а сам капитан стал на некоторое время идеалом мужчины.

Так что современный спорт с его правилами возникал, увы, не на гуманистической основе, не как реализация прекраснодушных идеалов Просвещения и утопизма, а на основе коммерческой сделки, пари, ставки. Спортивные сообщения тогдашней Англии почти сплошь состоят из публикаций о денежных удачах, выигрышах, вознаграждениях. Поэтому на возникающие виды спорта так легко переносились правила скачек и ипподромов. Здесь ясно проявила себя чисто коммерческая сторона институализации современного спорта, которая с тех пор жила в нем и никогда его не покидала.

Но не менее ясно обнаружилась и другая, противоположная, линия - возникновение спорта как формы досужной, развлекательно-игровой, неутилитарной деятельности. Здесь также речь не шла о физическом совершенствовании и о ценности человеческой пластики, а лишь о приятном и полезном времяпрепровождении, об оздоровительном воздействии физической активности. Таково содержание аристократического спорта - клубов верховой езды, яхтенных и охотничьих клубов.

Важно указать и еще одну тенденцию, поначалу не очень явную, но к концу XIX в. ставшую определяющей в конституировании спорта в его современном виде. Имеется в виду, во-первых, объективная социальная потребность в развитии системы физического воспитания, настоятельно возникшая в условиях рынка свободного труда и в условиях превращения образования и воспитания в область общенационального интереса, а во-вторых, усвоение общественным сознанием (опять же через систему общего образования) гуманистических идей, взглядов и идеалов Просвещения, особенно идущих от Руссо идей о естественном и свободном человеке.

Одной из самых важных и решающих причин быстрого развития спорта как части культуры современного общества было введение физического воспитания в программы школьного образования. Пионерская заслуга в этом принадлежит ректору колледжа Регби Т.Арнольду (1755 - 1842). Суть его реформы школьного воспитания состояла в том, чтобы старшие и более сильные подростки были не глумливыми тиранами младших и слабых, а их покровителями и организаторами. Арнольд посчитал, что это возможно достичь посредством спортивных состязаний, исходя из того, что лучшие в играх и состязаниях, как правило, являются и лидерами молодежных групп, внутри которых обычно соблюдаются дисциплина и определенные правила чести. Отсюда и его педагогический принцип: через игру и спортивные состязания - к воспитанию и учебе.

Опыт оказался успешным и на какое-то время стал образцом для английских школ XIX в., выпускники которых не только прочно усвоили спортивный дух и традиции, но и внесли их в массовое сознание, в образ жизни. Скоро в таком же направлении были проведены реформы и в школах США, Франции и других стран.

В немалой степени развитию спорта содействовала и конкуренция, и возникновение новых социальных элит с их специфическими сферами общения - клубами. Уже в 30-х годах XIX в. пресса начинает систематически освещать спортивные события наряду с театром и симфоническими концертами. Спорт становится заметной частью культурной жизни.

С первых шагов развития современного спорта в нем возникают и разделяются два его противоположных компонента, питающих и пронизывающих друг друга: так называемый "спорт джентльменов", впоследствии трансформировавшийся в любительский спорт, и спорт профессиональный. Отношением этих компонентов определяется, по сути дела, вся история современного спорта вплоть до наших дней, хотя в последнее десятилетие XX в. любительский спорт практически перестал существовать. Во взаимоотношении этих компонентов спорта обнаруживается и различная позиция общества в его оценке, и различное содержание самого спорта.

Джентльменский спорт - это прежде всего следствие значительного свободного времени у обеспеченных слоев общества - аристократии и буржуазии. Он становится признаком высокого социального статуса, обязательным элементом хорошего воспитания и получает форму игр и физических занятий, стимулирующих жизненный тонус, но не требующих, однако, чрезмерных усилий. Особую популярность получил крикет, возникший из детской игры и, что весьма немаловажно, не вызывавший осуждения и гнева со стороны пуритан, негативно относившихся к спорту.

По мере роста популярности спорта начинается и его быстрое распространение среди широких демократических слоев населения. Одна за другой возникают любительские спортивные ассоциации - аристократические (фехтование, конный спорт, собачьи бега, крикет) и буржуазные (гребля, велосипед, фехтование, туризм), в уставах которых подчеркивалось, что их членами не могут быть люди, занимающиеся физическим трудом, платные тренеры или те, кто выступал за деньги.

В середине XIX в. и особенно в его конце формируются и любительские рабочие организации: гимнастические общества США и Германии, велосипедная федерация в Австрии и в Бельгии, кружок любителей спорта Путиловского завода и морозовской мануфактуры в России.

Несмотря на довольно насыщенные программы спортивной подготовки и соревнований любительский спорт вплоть до конца XIX века рассматривался как форма рекреации, развлекательное времяпровождение и способ поддержания светских связей. Иначе обстояло дело со спортом профессиональным, развивавшимся параллельно как форма заработка, коммерческая деятельность, зрелище. В этом направлении быстро развивались бокс, борьба и конный спорт. Гуманистические ценности не имели здесь не только решающее, но даже сколько-нибудь серьезное значение. Подготовка бегунов и гребцов попросту копировала тренировку лошадей, а борцы преимущественно заботились о наращивании мускулов. Только в первые десятилетия XX в. стали создаваться специальные, ориентированные на физическое совершенствование человека тренировочные программы, опиравшиеся на эмпирический опыт.

В профессиональном спорте с его жесткой специализацией гораздо резче, чем в любительском, проявились противоречия, связанные с формами культивирования спорта в этот период.

С одной стороны, узкая специализация и утилитарная направленность, исключавшие универсализм и гармоничность развития человека, крайне ограничивающие его цели, интересы и возможности, а также чрезмерность усилий, известный физиологизм, явная ставка на физическую силу для достижения победы, вызывали в общественном сознании образованных слоев скептицизм и критичность по отношению к спорту, сомнение в его культурном значении. Для многих спорт представлялся занятием грубым и малодостойным, а уж тем более малоинтеллектуальным и, следовательно, находящимся если не вне культуры, то где-то на самой крайней ее периферии. И это было не так уж далеко от истины, ибо несмотря на достаточно широкое распространение и признание по своему престижу спорт значительно уступал другим областям деятельности: политической, военной, научной, художественной.

С другой стороны, профессиональный спорт создавал условия наибольшей концентрации сил для достижения значительных результатов и тем самым для демонстрации высшего мастерства, что уже само по себе было существенным вкладом в формирование гуманистического сознания. Профессиональный спорт, конечно, можно упрекать в ограниченности, но он же давал и образцы великолепного, всестороннего физического развития, а лучшие его представители и в интеллектуальном плане были вполне на уровне своего времени, а зачастую и обгоняли его. Это служило не только пропаганде спорта, но и постепенно меняло общественное мнение относительно его культурной ценности.

Любительский и профессиональный спорт мирно сосуществовали, и между ними не было непроходимых* преград. Противоречия обострились в связи с возрождением Олимпийских Игр и стремлением воплотить в них античные идеалы гармоничного человека

В массовом сознании современные Олимпийские Игры обычно связаны с именем Пьера де Кубертена, стараниями и энергией которого они действительно начали проводиться с 1896 г. Но путь к ним начался много раньше. Первым из европейцах об Играх вспомнил в XV в. итальянец Матео Палмиери, а в 1516 г. в Бадене были проведены показательные выступления, названные олимпийскими. В начале XVII в. идею олимпизма пропагандировал английский актер и драматург Т.Кид, и в Бартоне были проведены соревнования под названием "олимпийские игры", которые в последующем устраивались почти на протяжении столетия. Но самым решительным толчком к тому, что образ и идеалы Олимпийских Игр привлекли к себе общественный интерес именно как феномен культуры, были результаты раскопок в Олимпии.

Археолог Э.Курциус, выступая в 1852 г. с докладом об этих раскопках, говорил: "То, что лежит там, в темной глубине, - жизнь из нашей жизни, и даже если у бога есть другие распространенные на Земле заповеди, провозглашающие наличие более величественного мира, чем олимпийское перемирие, то и тогда все же Олимпия остается для нас священной Землей. И нам необходимо перенести в наш мир, блистающий более чистыми огнями, возвышенность культуры древних, самобытный патриотизм, готовность к жертвам во имя искусства и радость состязания, превосходящую любые жизненные силы" [цит. по: Кун, 1982].

Идея возрождения Олимпийских Игр стала быстро воплощаться в практике спортивного движения, а 16 июня 1894 г. был учрежден Международный Олимпийский Комитет. Принятая им Хартия запрещала участие в Играх профессионалов и получение денежных призов в соревнованиях. С этого времени и ведется непрерывная полемика о сущности и статусе любительства и профессионализма в спорте [см.. Гуськов, 1988].

Нас она интересует не сама по себе, а потому, что позволяет заметить основные тенденции в изменении спорта и его понимания, а также его гуманистических идеалов.

Кубертен и его единомышленники не были наивными идеалистами и понимали, что спорт может служить коммерческим, низменным страстям. Но вместе с тем в олимпизме они видели не только возрождение античной гуманистической культуры, но также способ и форму самовыражения свободного человека, для которого ведущим мотивом деятельности является чистая радость от гармонии движения, красоты и праздничности соревнований. Они видели в спорте лучшее средство для пропаганды и утверждения таких общечеловеческих ценностей, как мир, здоровый образ жизни, укрепление семьи, преодоление сословной и расовой отчужденности.

С самого начала олимпийское движение подчеркивало приоритетную роль этических и эстетических ценностей спорта, полагало их основными своими ориентирами и содержанием. Это выражала и известная формула, гласившая, что главным в Играх является не победа, а участие и создание радостной и благожелательной атмосферы всечеловеческого общения. Здесь уместно заметить, что не совсем верно выражение "главное не победа, а участие" выдавать за лозунг олимпизма. Таким лозунгом является: "Главное не победа, а борьба за нее", что имеет совсем иные акценты и даже совсем иное понимание смысла участия в состязаниях. Здесь подчеркивается, что участник обязуется проявлять предельные усилия и способности, до конца ведет бескомпромиссную борьбу за победу.

Правда, в последнее время об этом лозунге не то чтобы совсем забыли, но говорят глухо и невнятно, ибо победа несет с собой столь многие блага и для столь многих причастных, да и непричастных к ней, что она стала целью, достижение которой оправдано любой ценой. В конечном итоге такой ценой стал сам человек, атлет, превратившийся или превращаемый в средство добывания медалей. На этом пути олимпизм стал утрачивать свое гуманистическое содержание, что вызвало его кризис и резкую критику.

Но вернемся к тому противоречию между любительским и профессиональным спортом, которое так осложнило олимпийское движение. Было достаточно ясно, что противоположность этих двух "компонентов" спорта относительна, да и сам термин "любитель" использован в олимпийских документах лишь потому, что выражал английскую традицию в понимании спорта. Ревизии этого понятия непрестанно предпринимаются с начала XX в. и до наших дней, хотя еще в 1974 г. оно было изъято из документов МОК.

Скоро стало очевидно, что усилия, время и материальные затраты для достижения высших результатов слишком велики, чтобы каждый желающий мог в досужное время и на свои деньги отдаваться тренировкам и соревнованиям. Людям, способным показывать высшие достижения, необходима материальная и социальная поддержка, компенсация затрат и вознаграждение - как форма признания общественной ценности таких достижений. С другой стороны, в сфере спорта остро проявило себя социально-классовое расслоение общества, при котором возможности физического совершенствования оказались доступными лишь для относительно обеспеченных групп населения, преимущественно городского.

Эта ситуация определила целый ряд новых явлений, существенных для развития спорта.

Во-первых, стали формироваться направления, до известной степени альтернативные соревновательному спорту, как в его профессиональном, так и любительском виде. Прежде всего это различные школы выразительного движения, получившие большое распространение и влияние. Из них наиболее известна система Дельсарта (1811-1871), который, изучая драматическое искусство, пришел к выводу, что если каждое движение сопровождается определенными чувствами, переживаниями, то, значит, и сами эти чувства, переживания могут быть переданы зрителям посредством движений. По сути дела, это положило начало художественной гимнастике. Примерно в том же направлении развивалась танцевальная школа А.Дункан, а также ритмическая гимнастика Далькроза (1865-1914), хотя последняя имела несколько иные, внехудожественные цели, была больше ориентирована на саморазвитие индивидуальности.

Во-вторых, стали появляться и противопоставлять себя друг другу по классовому признаку спортивные организации и союзы, для которых, особенно в 10-е-20-е гг. нашего века, это классовое содержание стало даже более существенным, чем собственно спортивные цели и интересы. Даже Кубертен в 1919 г. обратился в 1919 г. к членам МОК со словами: "Спорт когда-то был времяпрепровождением богатых молодых бездельников, вот уже тридцать лет он доставляет удовольствие детям буржуа в их свободное время. Пришла пора, чтобы дети пролетариев тоже видели радость физической подготовки" [цит. по: Кун, 1982].

В-третьих, развернулась острая социальная критика спорта как явления, чуждого культуре и антигуманного в своей основе. Известный социолог Т.Веблен в своем труде "Теория праздного класса" определял спорт как атавистический уродливый социальный нарост, оставшийся от варварского периода развития человечества. Он считал, что спортом занимается "праздный класс" (аристократия, снобы, деклассированные слои), который стремится выместить в спорте обиды, нанесенные его престижу. Для индустриальных же классов, по его мнению, спорт - совершенно никчемное занятие [Weblen, 1971].

Отрицательное отношение к спорту как к соревнованию за высшие достижения распространилось и среди рабочих физкультурных организаций и союзов. Например, Пролеткульт в 20-е годы провозглашал лозунги типа: "Долой буржуазные залы, снаряды, спорт, даешь пролетарские снаряды и упражнения!" Группа ученых под руководством В.А.Зикмунда, признавая спорт важным средством физического воспитания, отрицала спортивную специализацию и считала, что пролетарский спорт должен быть без рекордов, лишь формой оздоровления и подготовки к труду. Известны и совершенно крайние вульгаризации спорта, хотя казалось бы они были продиктованы заботой о его гуманистичности. Так, Кулжинский И.П. в 1925 г. характеризовал футбол как изобретение английской буржуазии, считал, что финт - обман и что, следовательно, футбол учит обманывать и что потому он антипедагогичен. В подобном же духе трактовался бокс, тяжелая атлетика, теннис [см. Столбов, 1988].

В 20-30-е гг. ситуация в спортивном движении стала особенно сложной и противоречивой. В большой степени она стала определяться политическими целями и интересами. Это послужило основанием для того, чтобы государство стало все больше и больше осуществлять патронат над спорт и даже превращать его институты в часть своего аппарат. Заметим, что для развития спорта это не всегда было плохо.

В СССР развитие физической культуры и спорта составляло одно из направлений "культурной революции". Государственные программы всеобщего физического воспитания, поддержки физкультурных и спортивных организаций, включение физкультурно-спортивных объектов в планы гражданского строительства в первые десятилетия советской власти позволили значительно поднять общий уровень физической культуры в стране и сделать спорт заметным явлением культурной жизни. В сферу физической культуры и спорта были вовлечены различные группы населения - промышленные рабочие, учащиеся, женщины. Это физкультурно-спортивное движение было любительским в самом лучшем и может быть точном значении этого слова, ибо представляло собой не досужные и развлекательные занятия, а с увлечением и энтузиазмом выполняемую жизненную программу.

Оптимистическое мироощущение первых лет революции и пропагандируемый идеал свободного гармоничного человека нового общества спорт выражал так искренне и ярко, что и искусство открыло в нем свой новый материал и нового героя. Достаточно вспомнить хотя бы такие произведения, как "Раздолье" А.Дайнеки, "У старта" П.Кузнецова, скульптурную группу "Футболисты" И.Чайкова, чтобы представить светлую атмосферу тех лет. И казалось, что поддержка социалистического государства - самая надежная гарантия неуклонного, быстрого и успешного развития спортивного движения для достижения общественного идеала гармонично развитой личности. В это верили миллионы людей, возможно, и само государство, и для этой веры были объективные предпосылки. К сожалению, в реальной истории оправдались далеко не все эти романтические надежды.

В промышленно развитых странах мира в 20-30-е годы отношение к спорту также существенно изменилось, в том числе и со стороны государственных учреждений, которые прежде едва различали его в поле своих интересов и задач. Спортивные успехи становились показателем национального престижа, и главную роль в этом принципиальном изменении статуса спорта сыграли получившие к этому времени невиданное развитие средства массовой информации. Они придали спорту ту популярность, которая поставила его героев в один ряд со звездами кино, что обернулось и материальным интересом, и высокой социальной престижностью.

Это произвело подлинный переворот в массовом сознании: путь к успеху, который прежде обеспечивался или происхождением, или (для демоса) труднодоступным образованием, вдруг открылся прямым, коротким и зависящим, казалось, прямо и непосредственно лишь от способностей индивида, его физических данных, силы, ловкости, выносливости. И.Фесуненко в своей давней книге "Чаша Мараканы" прекрасно передал то состояние потрясения, которое пережили бразильцы, когда ликующая толпа несла по улицам Рио футболистов, выигравших чемпионат мира, причем, несла на руках - это было немыслимо даже представить в то время - чернокожих спортсменов.

Чемпион, рекордсмен, олимпиец стали национальным достоянием. Спорт открывал путь к успеху, спорт обещал сломать сословные и расовые перегородки, а государство, патронируя спорт, добавляло себе и доверия, и уважения, и блеска. Спортивность стала признаком прогресса.

Итак, с начала века в спорте проявили себя:

-любительский спорт в своих соревновательных, а больше несоревновательных формах, происходящий от форм буржуазной досужности;

- профессиональный спорт, вызванный коммерческими интересами и делающий ставку на азарт и зрелищность;

- широкое демократическое спортивное движение (в том числе рабочий спорт), в котором соревнования и высокий результат имели значительное место, но рассматривались, скорее, как средства физического совершенствования, нежели как собственная и главная цель;

- олимпизм, желающий продолжить высокие гуманистические традиции.

Любительский спорт уже к 30-м годам исчерпал себя. Однако сам термин "любитель" вносил еще долгое время немало путаницы не только в массовое сознание, но и в сознание специалистов и самих спортсменов, хотя в 50-е гг. уже совершенно перестал соответствовать реалиям спорта, если иметь в виду соревнования на уровне относительно высоких результатов, требующих регулярной и систематической подготовки. На этом уровне любительский спорт сливался с олимпийским, получавшим все более широкий масштаб, авторитет и популярность, тем более, что их гуманистические идеалы и цели, по крайне мере на словах, совпадали. Такому слиянию способствовали и государственные программы и институты.

Профессиональный спорт, существовавший во все времена и никогда не скрывавший своей коммерческой сущности, чаще всего выступал в соответствующих зрелищных формах: цирки, аттракционы, трюки. В любом городе любой страны могли проводиться "мировые первенства" или "мировые чемпионаты" по различным видам борьбы, или по боксу, или по поднятию тяжестей. Эти иногда действительно захватывающие, иногда бесталанные, но всегда яркие, праздничные состязания немало сделали для пропаганды и распространения спорта. Но в начале века они не занимали существенного места в системе культуры. С изменением же престижности и резкого взлета социального статуса спортивной деятельности в 30-60-е гг. профессиональный спорт стал быстро расширять свою сферу. Он опирался и на любительство, и на олимпизм, черпал из них свои ресурсы и в конце концов - в настоящее время - практически слился с ними, хотя некоторые организационные различия еще сохраняются.

В профессиональном спорте результативность хотя и является главной целью, но совсем не обязательно фальсифицируется. Конечно, вполне хватает и фальсификаций, искусственно и искусно разыгрываемых спортивных спектаклей. Но это явление примерно того же самого порядка, что и мимирующая под фонограмму эстрада. В целом же профессиональный спорт представляет не меньшие возможности для творчества, чем любая другая профессия, чем профессиональное искусство. И здесь столько же заботы о постоянном совершенствовании, о стабильности результатов, об их конкурентоспособности в системе и на уровне мировых стандартов.

Современный профессиональный спорт существенно отличается от всех исторически предшествовавших ему форм, потому что из разряда маргинальных явлений культуры, из сферы мелкой частной инициативы он превратился в отрасль современного массового производства, создающего продукцию широко потребляемую, имеющую признанную общественную ценность, занимающую немалое место в системе общественных интересов.

Но в качестве профессии спорт организуется и функционирует на иных принципах, чем его другие формы. Здесь иные отношения между спортсменом и клубом, между спортсменом и тренером, между самыми спортсменами. Принцип "Fair play" (честной игры) утрачивает здесь свое основополагающее значение. Не в том смысле, что его перестают признавать. Напротив, в формальном отношении он соблюдается даже более строго. Но в содержательном плане он, безусловно, уступает принципу "победа". Профессиональный спорт вводит в свой арсенал и широко использует приемы обеспечения победы далеко не спортивного характера. В частности, этической нормой становится запугивание противника, жесткое психологическое давление на него вне соревнования и в процессе соревнования. Что очень существенно, атлет оказывается здесь менее свободным, чем это может показаться. Он зависит от лишенного сентиментов контракта, от множества людей, обеспечивающих успех - тренеров, менеджеров, медиков и т.д. Наконец, достаточно узки и временные границы высших физических потенций, которые нужно успеть обратить в коммерческий успех, выжимая все возможное.

Итак, формирование институтов профессионального спорта - объективный процесс, развивающийся в рамках основных ориентаций современной культуры и занимающий в сфере духовно-практической деятельности свое особое и достаточно заметное место. Он обладает высоким эстетическим и художественным потенциалом, но ориентирован не на гуманистические ценности и идеалы, а на цели сугубо практические, коммерческие, утилитарные, на обеспечение жизненного успеха.

Следующий компонент сферы спорта - широкое демократическое спортивное движение - весьма интересен развертыванием своего содержания. Во многом это движение напоминает античную и в определенной мере средневековую концепцию направленности физического развития как метода достижения готовности к жизни - и в плане деятельностном, и в плане социальном. Исторические перспективы, открывавшиеся в начале XX в., духовный и эмоциональный подъем, вызванный революциями, надежды и возможности создать новое и справедливое общество, новый тип личности, - все это послужило мощным стимулом для массового спортивного движения, ведущим мотивом которого стала подготовка к трудовой деятельности и защите Отечества. Причем, нужно подчеркнуть несколько важных моментов.

Во-первых, в этом движении гуманистические ценности, которые сегодня декларируются в качестве приоритетов олимпизма, были подчинены классовым, что, с одной стороны, было вполне оправдано временем и остротой социальных коллизий, а с другой - нисколько не умаляло самоценности физического развития человека, ибо программной целью объявлялась гармоничная личность.

Во-вторых, развитие физической культуры и спорта определялось их собственными целями и законами лишь во вторую очередь, а в первую - целями политическими и идеологическими. Политизация и идеологизация сферы спорта стали нарастать очень быстро.

В-третьих, на этой основе стал развиваться процесс ее огосударствления. В этом процессе было много положительного, ибо спортивное движение получило мощную материальную поддержку и базу, социальную программу развития, организационные возможности самого широкого масштаба. Государство создало и возможности для обеспечения в этой сфере социальной справедливости, определенных гарантий физического воспитания и развития всех граждан, возможности для выявления и совершенствования наиболее одаренных. Проведение целенаправленной государственной политики в области физической культуры было новым и важным фактором развития культуры и в немалой степени способствовало тому, что в короткое время спорт стал приобретать заметную роль в образе жизни миллионов людей. Самое существенное при этом - ориентация на задачу всеобщего физического развития и воспитания населения, тогда как высокие спортивные результаты, победы, получавшие безусловное общественное и государственное одобрение и поощрение, не выделялись в самодовлеющую цель, тем более не абсолютизировались в социально-политическом плане.

Но картина постепенно менялась. Огосударствление сферы физической культуры и спорта, приобретшее к 60-м гг. почти всеобщий характер, волей или неволей придавало ей другую направленность и функциональность, а именно - делало ее инструментом государства и государственной политики, которая, к сожалению, далеко не всегда соответствует действительным интересам народа и гуманистическим идеалам. Так, жесткая классовая конфронтация 20-50-х гг. противопоставила "буржуазный" и "пролетарский" спорт, что в значительной мере ограничило возможности спорта как явления общечеловеческой культуры, а в нашей стране затормозило его развитие.

Ценности физического совершенства, пластической гармонии как важнейших составляющих индивидуальной свободы и высокого творческого потенциала личности в этих условиях все более уступали интересам политических выигрышей, чаще всего сиюминутных и весьма эфемерных, которые можно было получить, используя формы спорта и его организации. Спорт все чаще стал использоваться в качестве карты в политической игре. Причем, чем большую популярность он получал, тем больший авторитет он приобретал в этой игре.

И еще одно важное следствие возникало из процесса огосударствления спорта - его бюрократизация. Управление как естественная и органичная деятельность спортивных обществ, союзов и движений, саморегулирующихся в интересах своих участников, постепенно превратилось в мощную "контору", управляющую спортом не столько в интересах его собственного развития, сколько в своих интересах, превратив спорт в питательную почву таких интересов и, следовательно, начали эту почву иссушать и разрушать.

И все же 50-60-е гг. - это время взлета и расцвета спорта, почти всеобщей эйфории по поводу его достоинств и возможностей преобразовать человека и мир в целом в новые, более совершенные формы. Причины этой эйфории были вполне уважительны, и мир отдавался ей с известным удовольствием. Ведь это были годы относительно спокойного развития мира, только что вышедшего из сокрушительных коллизий революций и мировых войн. Это были годы укрепляющегося благосостояния довольно широких слоев населения, определенной уверенности в будущем, заметного увеличения досуга в бюджете времени средних социальных слоев и классов, а также годы быстрого развития индустрии развлечений и средств массовой информации, в первую очередь телевидения.

Таковы были те условия, в которых спорт получил, если так можно выразиться, режим наибольшего благоприятствования. Существенно изменился образ жизни, особенно людей, живших в развитых и богатых странах, и пропаганда здоровья, бодрости и оптимистического мироощущения нашла в спорте своего главного героя. Спортивность стала модной, она стала признаком времени, а самое главное - знаком успеха.

Особенно важно, что спорт в 60-е гг. создал как бы некое единое пространство культуры современного общества. Возникла и стала быстро расширяться сеть международных соревнований самого различного уровня и ранга, среди которых, бесспорно, верховенствующую роль заняли Олимпийские Игры. Быстро рос престиж спортивной победы, поскольку атлеты и команды выступали как представители стран, наций, регионов, как выразители и защитники их "спортивной чести" (появилось и такое понятие). То же самое можно сказать о клубах и громадной массе их болельщиков и приверженцев. Репрезентативность стала важнейшей характеристикой спорта и существенным условием его развития.

Масштабы и новый уровень значимости спортивной борьбы и победы потребовали серьезного организационного обеспечения, а также разработки и совершенствования новых методов подготовки атлетов, серьезных научных исследований в этой области. Тем самым 60-е гг. дали мощный толчок наука о спорте, что в свою очередь позволило резко поднять результативность, а значит, повысить и интерес к соревнованиям.

Спорт создал и новую культурную, в том числе художественную, среду, ибо спортивные сооружения - стадионы, дворцы спорта, манежи, площадки, треки, бассейны и т.п. - стали не только важными объектами архитектуры, но и оказали существенное влияние на всю организацию и планировку поселений. Для примера можно указать на города, бравшие на себя миссию проведения Олимпийских Игр или других крупных международных соревнований. В культурной жизни середины века стали весьма заметны также спортивные праздники, манифестации, парады и т.п. Они создали и свои особые средства выразительности. Спорт вошел определенным образом в художественную культуру современности и в том плане, что стал оказывать существенное влияние на искусство, вообще на стиль времени, в том числе художественный. Более того, сам спорт стал областью производства непосредственно художественных ценностей.

Большие надежды возлагались на спорт и в плане нравственного совершенствования общества. Конечно, никто не ожидал от спорта абсолютной чистоты и непогрешимости. Но были надежды, что дружеская расположенность участников соревнований, бескорыстность борьбы и ее благородные правила будут все в большей и большей мере определять спортивные отношения, а через них распространяться в качестве общечеловеческих ценностей и норм общения. Спортивная победа и ее творец - рекордсмен - воспринимались в качестве национальных символов и казалось, что они в наиболее чистом виде воплощают нравственные ценности патриотизма, верности долгу и чести. Оставалось привить эти качества массовому сознанию, ориентированному на спорт, внедрить их средствами воспитания. Тем самым, предполагалось, будут решены многие проблемы социального, этического и эстетического плана. Пропаганда спорта в этом направлении действовала очень старательно и далеко не всегда безуспешно, что несомненно следует поставить ей в заслугу.

Однако эта, если не идиллическая, то во всяком случае очень благополучная, картина уже к середине 60-х гг. стала искажаться, деформироваться. А к концу десятилетия стало ясно, что спорт входит в трудный кризисный период своего развития.

Наиболее очевидно признаки кризиса проявились в сфере спорта высших достижений, хотя и во всех других компонентах его системы они стали обнаруживаться с пугающей остротой. Вдруг стала рушиться добротная и казалось бы надежная система физкультурно-спортивного движения. Основу системы составляло убеждение, что массовость спорта служит надежной базой и условием высокого спортивного мастерства, что истоки и резервы олимпийских рекордов - в школьных и производственных спортивных коллективах, в массовом физкультурном всевобуче.

В действительности же оказалось, что нет прямой и однозначной зависимости между массовыми формами спортивных занятий и высшими спортивными достижениями, что "большой" спорт, создавая для себя специфическую искусственную сферу - материалы, методы тренировки и восстановления, режим питания, базы - не только все более дистанцируется от "естественного" массового спорта, но и - особенно в наших условиях - обескровливает его, отвлекая на себя громадные материальные средства, снимая сливки с этих массовых спортивных клубов и коллективов. А поскольку указанная схема действовала как норма государственного мышления и, следовательно, практической политики, то она поддерживалась различного рода стихийными кампаниями, которые в последнее время не столько подпирали, сколько разлагали ее. А еще больше для поддержки этой схемы использовалась статистическая ложь, согласно которой у нас на стадионы выходили десятки и десятки миллионов физкультурников и спортсменов, среди которых чуть ли не каждый третий со значком мастера спорта.

В конечном счете уже к середине 70-х гг. стало ясно, что схема, более или менее работавшая в 30-50-е гг., совершенно перестала соответствовать реальности, а созданная тогда неплохая система физической культуры стала разрушаться. Процесс усугублялся нарастающим социальным, нравственным и профессиональным разочарованием миллионов людей, связанных со спортом или ориентированных на его ценности. Единство массовости и мастерства обернулось мифом, а колесница государственной политики все еще старалась катиться по этим далеко разошедшимся колеям.

Другой миф, который медленно рассеивался, связан с представлением о спорте как о едва ли не идеальном мире здоровья и физического совершенства. Лозунг о том, что спорт несет здоровье и подход к проблемам спорта прежде всего с точки зрения медико-гигиенической или профилактической - это также один из наиболее распространенных стереотипов и массового сознания и государственного мышления. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть любые программные или директивные документы, где строка о физической культуре и спорте всегда подверстывается к разделу здравоохранения. Разумеется, никто не оспаривает этой функции спорта, она действительно важна. Но только при таком понимании спорт опять-таки выступает лишь как средство для достижения вне его лежащей цели. Размывается, затушевывается, утрачивается видение спорта как явления культуры, притом явления, выполняющего в наше время системообразующую функцию, поскольку спорт стал областью самоактуализации, саморазвития человека, областью творческой деятельности и достижений высокого общественного значения.

Что же касается здоровья и физического совершенства, то соревновательный спорт, особенно спорт высших достижений, - и это уже давно очевидно - вовсе их не гарантирует. &127; Более того, и то и другое зачастую приносится в жертву** высоким результатам, точно так же, как и во всякой другой деятельности, которой человек отдается полностью и с увлечением (другое дело, что именно в сфере спортивной деятельности вырабатываются и проверяются многие важные, эффективные и надежные средства и методы физического совершенствования, достижения высокой функциональности, сохранения и укрепления здоровья).

Современная критика спорта, кстати, чаще всего связана именно с этой стороной дела: спорт губителен, заставляет работать на износ, приносит человека в жертву рекорду. Но вопрос не только в том, какова цена победы, а еще и в том, кто и зачем ее платит.

Если, допустим, олимпийская медаль становится главной целью самого спортсмена, он вправе платить за ее достижение любую цену, в том числе здоровье или даже жизнь. Это бесспорно, правда, лишь в том случае, если атлет идет на это сознательно, добровольно, по убеждению в высокой личностной и социальной значимости своего дела, ради чести и славы своей и своего народа, нации.

Совсем иное дело, когда "любую цену" готовы платить клуб, тренер, государственное учреждение, под эгидой которых действует спортсмен и от которых зависит успех или неуспех его деятельности. В таком случае высшая цель и ценность спорта - победа, рекорд - может стать фальсифицированной и безнравственной. В этом коренится один из существенных истоков дегуманизации спорта, которая заметно начала проявляться в конце 60-х - начале 70-х гг. Стала складываться и система, подчинявшая спортсмена своим интересам и делавшая из него инструмент добывания побед и медалей.

Отмеченные выше признаки кризиса наиболее отчетливо проявились (притом в специфической форме) в нашей стране, хотя в той или иной форме они характерны для всего мирового спорта.

Еще одно их проявление состояло в том, что многие виды спорта стали стремительно "молодеть". Рекордные результаты стали показывать подростки и почти дети. Особенно это относится к спортивной и художественной гимнастике, к фигурному катанию, хотя и в боксе, например, возраст победителей также заметно снизился.

Казалось бы и здесь нет особой проблемы. Ведь если юные спортсмены способны одерживать победы, то почему бы им этого не делать. Суть дела заключается, однако, не только в феноменальных способностях и исключительном спортивном таланте, а еще и в той системе селективного отбора, в крайней, порой запредельной интенсификации подготовки, в психологической "накачке", в биологических, далеко не всегда безопасных, методах функционального стимулирования, в способах и формах материального соблазна, которые в совокупности дают возможность заинтересованным лицам и учреждениям "выжимать" результаты. Естественно, что при этом становится не просто фальшивой, но и циничной мировоззренческая и идеологическая основа спорта, декларирующая ценности спортивной морали и патриотического долга.

В подобных обстоятельствах, раздирающих сущность спорта, он стал зоной глубоких нравственных деформаций, что сказалось не только на судьбах отдельных спортсменов или специалистов, но и на всей системе спортивных отношений. Сказалось это и на эстетической привлекательности спорта.

Не менее злокачественное явление - вытеснение из спорта подлинной соревновательности. Имеются в виду прежде всего "договорные" состязания, когда результат и победа определяются не на спортивной площадке, не уровнем мастерства, а в кабинетах комитетов и управлений, в гостиничных номерах судей, в полуподпольных букмерских конторах бухгалтерским подсчетом ставок и выгод. Можно представить масштаб болезни, поразившей спорт, если учесть, например, тот факт, что в конце 80-х гг. 60% матчей союзного футбольного чемпионата были проданы заранее [см. Конфликт, 1989, с. 25]. Это была даже не коммерциализация спорта, это было его уничтожение своекорыстным интересом спортивных ведомств и околоспортивных искателей наживы.

Следует отметить и допинг, ставший в 70-80-е гг. едва ли не главной опасностью в сфере спорта. Зло допинга состоит, собственно, даже не в том, что он подрывает и разрушает здоровье атлета, а в том, что результат спортивной деятельности становится достижением не человека, свободно пользующегося своими возможностями и способностями, а прежде всего химии и фармакологии. Не исключена отмена всяких ограничений и запретов на применение допингов (такой вопрос уже обсуждается). Но тогда и соревнования с подобными условиями надо выделять в совершенно иной разряд и с совершенно иным нравственным кодексом. Нет сомнения, что в этом случае рано или поздно повторится история с разделением любителей и профессионалов, закончившаяся в наше время едва ли не тотальной профессионализацией спорта. В техническом и зрелищном плане спорт, правда, от этого выиграл, но зато сильно проиграл в плане гуманистики.

Все приведенные выше факторы в своей совокупности привели к нарастанию отчуждения между обществом и сферой спорта. Атлеты, бывшие всеобщими любимцами, самым демократичными, "своими" героями, стали элитой, отделенной закрытыми базами, сборами, рекламными клипами. Они стали больше героями спортивных зрелищ, нежели представителями "наших". И уже не только азарт и красота соревнований и спортивного духа влечет в эту сферу новых талантливых людей, а куда больше интерес чисто практический, утилитарный. Заметим также, что разрыв между массовым спортом и спортом высших достижений увеличивается еще и по той причине, что значительная часть талантливых и перспективных спортсменов не желает испытывать чрезмерных тренировочных нагрузок и режимных ограничений, без которых нельзя достичь мало-мальски заметных результатов в спорте.

Отмечая некоторую идеализацию спорта в середине века, следует все же помнить, что всегда существовала более или менее заметная его интеллектуальная и социальная критика. В XX в. она получила новые основания и содержание ее менялось по крайней мере трижды. В 10-30-е гг. эта критика главный акцент делала на якобы присущую спорту (людям спорта) интеллектуальную "непритязательность" по сравнению со сферой науки, литературы, искусства. Этот стереотип, растиражированный печатью и кинематографом, надолго и весьма прочно вошел в массовое сознание образованной части населения, особенно интеллигенции.

Более серьезная и основательная критика спорта развернулась в 50-60-е гг., когда его быстрое развитие и рост популярности привлекли внимание философии и социологии. В этом отношении особенно выделилась так называемая "социальная критика" спорта, развернутая в рамках франкфуртской школы. Один из ее основоположников Т.Адорно предлагал рассматривать спорт как идеологическое явление, а именно как идеологию массовой культуры. По его мнению, спорт подобно поп-музыке является формой псевдоактивности, для которой нужна идеология, обращенная не к сознанию, а лишь к психическому, эмоциональному. По словам Адорно, функция спорта, как и поп-музыки, состоит в том, что они дрессируют человека бессознательными условными рефлексами. Адорно противопоставляет им камерную музыку и старый английский джентльменский спорт [см. Rutten, 1986].

В конце 60-х - начале 70-х гг. в ФРГ сложилась (в Шорндорфе) целая школа социальной критики спорта, которая рассматривала его с неомарксистских позиций как порождение буржуазного общества, как институт, призванный обслуживать интересы, прежде всего экономические, этого общества. Б.Ригауэр в книге "Спорт и труд" резко критикует известную, идущую еще от гуманистики Просвещения, идею о спорте как игре, свободном творчестве. С точки зрения автора книги, спорт относится к миру капиталистического труда, где действуют те же принципы, что и в товарном производстве - высокая интенсивность, конкуренция, техническая рациональность. Здесь, как и на рынке, действуют производители спортивного продукта и его потребители, чьи отношения подчинены законам спроса и предложения. Как и на рынке, здесь выступают качественные и количественные эквиваленты: спринтер, показывающий 9,9 сек., или футболист, оцениваемый в сто тысяч марок. Спорт может быть иным, считает Ригауэр, если вместо принципа высшего усилия он будет организован на иных принципах иного порядка, например, общения или социальной интеракции [см. Rigauer, 1969].

Группа авторов (Беме, Служер и др.) усматривали роль спорта в современном обществе в том, что он используется для стабилизации экономических и властных отношений общества в интересах буржуазии, которой выгодна пропаганда принципов высокорезультативной интенсивной деятельности как основы технологического и индустриального развития. Высказывалось и мнение о том, что спорт является капиталистически деформированной игрой, поскольку он, сохраняя традиционную форму игры, руководствуется результативностью, успехом, которые объективно измеряемы, в том числе материальными благами. С этой позиции особенно резкой критике подвергались Олимпийские Игры [см. Prokop, 1971].

Сторонники критической теории спорта полагали, что в нем нашли свое отражение формы технической рациональности, которые прежде были средствами овладения внешней природой, а в области спорта стали культивироваться как его собственная цель. Эти формы, по их мнению, оказались не только фетишизированными, но и заполнили собой всю ту сферу культуры, которую традиционно занимала игра и выразительные движения. Тем самым спорт или вообще противополагался культуре, будучи отнесен к "царству несвободы", машинерии и безличной чувственности, или рассматривался как сфера новой мифологии и средство манипулирования массовым сознанием.

Критическая волна поднялась именно в тот период, когда процессы коммерциализации и профессионализации в спорте стали весьма сильными и начали существенно влиять на его содержание и структуру. Но сознание общественности еще не фиксировало их с достаточной ясностью. Точнее, их не рассматривали как новые существенные характеристики спорта, предпочитая воспринимать его как свободную игру преданных мастеров.

Однако в 70-80-е гг. упомянутые процессы обнаружили себя настолько резко и негативно, что критическая настроенность по отношению к спорту вышла за пределы философско-социологических трактатов, интеллигентского скептицизма и стала захватывать широкие сферы общественного мнения. Наибольшую остроту эта позиция по отношению к спорту получила со стороны интеллигенции, а в отношении структуры, руководства и сложившейся практики организации спортивной деятельности - со стороны самих спортсменов и специалистов разного профиля и уровня.

В первом случае критика развертывалась в том плане, что спорт утрачивает свою гуманистическую функцию и роль в обществе. Во втором - критике подвергалась структурная организация спорта, ставящая спортсмена, результаты его деятельности, его социальный и жизненный успех в зависимость от управленческого аппарата, недостаточно эффективного для развития современного спорта и занятого преимущественно вопросами распределения.

Эти две критические позиции отражали и поднимали две важных проблемы: первая - возвращение спорту смысла и качества здорового образа жизни, института физического воспитания для всех групп населения; вторая - выделение спорта высших достижений в качестве самостоятельной деятельности с соответствующей системой социального и трудового обеспечения.

В нашей стране в этих условиях получилось так, что сложившаяся за годы советской истории система физической культуры и спорта, которая на основе проведения государственной политики позволяла решать многие вопросы организации физического воспитания населения, массового спортивного движения и которая вывела советский спорт на уровень высших мировых показателей, к 90-м гг. исчерпала свои возможности и в настоящее время практически перестала существовать. К сожалению, ей на смену не пришла другая, более совершенная или хотя бы столь же эффективная система. Государственной или общенациональной программы развития спорта в настоящее время нет, массовая физкультурно-спортивная работа оказалась на далекой периферии интересов приватизируемых предприятий, рекреационный и оздоровительный спорт практически потерял свое место в ставшей аморфной и дезориентированной сфере спорта. Не в лучшем положении оказались и школьное физическое воспитание и школьный спорт. Все это - явления кризисного развития и преодолеваются они с большим трудом. Кризисные процессы в спорте идут и в других странах мира, только в разных масштабах и с разной степенью интенсивности: в развитых странах слабее и в несколько иных формах, в развивающихся - острее и примерно в тех же формах, что у нас.

Олимпийское движение - еще один из указанных выше компонентов современного спорта - заняло такое значительное место в событиях и культуре XX в., что именно в нем, пожалуй, отразились с наибольшей четкостью все основные тенденции и проблемы развития спорта как целостной системы и неотъемлемой части нашей цивилизации. Его начало освещено надеждами мечтателей - гуманистов о возможности, если не переделать мир с помощью спорта, то создать такую сферу человеческой деятельности, которая бы целиком была основана на сотрудничестве, на общечеловеческих ценностях морали и красоты и которая была бы свободна от социальной ангажированности и политики.

Развитие олимпийского движения шло противоречиво, и его история полна компромиссов и отступлений от собственных принципов. Но в середине века олимпизм приобрел поистине всепланетный масштаб, и надежды на его миротворческую и гуманистическую миссию казались близки к реализации. Однако, как было отмечено выше, уже в конце 60-х гг. появились существенные признаки кризиса спорта, и олимпийское движение обнаружило их прежде всего. На протяжении 80-х гг. оно постоянно испытывало серьезные испытания и подвергалось (и подвергается сейчас) резкой критике.

Можно ли вообще говорить о кризисе олимпийского спорта после убедительного успеха Игр 1988 г. в Сеуле, после прекрасно проведенной Олимпиады в 1992 г. в Барселоне, после неожиданного и тем более блестящего успеха российских спортсменов в зимнем Лиллиенхаммере 1994 г.?

Тем не менее вопрос о кризисе олимпизма действительно актуален, и в нем можно выделить два взаимосвязанных, но все же существенно различных аспекта: кризисные черты самого олимпизма и кризис отношения к нему.

Сегодня олимпизм ни по своему содержанию, ни по своим методам не адекватен тем идеалам, с которых начиналось его возрождение. И дело, конечно, не в том, что кто-то эти идеалы извратил или от них отказался. В современных условиях жесткой и тотальной политизации общественной жизни, научно-технической революции, создавшей невиданные возможности для достижения рекордов, а вместе с тем подчинившей спорт химии и биологии, всевластности средств массовой информации, с помощью которых популярность превращается в капитал, кардинальным образом изменился не только смысл, но и дух олимпизма, спорта в целом. И олимпийский спорт стал неуклонно развиваться в сторону профессионализации, все откровеннее делая ставку на ценности успеха, карьеры, денег. Если прежде эти тенденции вызывали сопротивление или, по крайней мере, маскировались, то в последние полтора десятилетия они стали открыто определять собою развитие спорта, более того - стали восприниматься как норма. На этой основе и ценностные отношения в спорте и к спорту приобрели сильно выраженные потребительские ориентации, что одновременно сопровождается неизбежным ослаблением гуманистического содержания спорта, ослаблением и деформацией его нравственной основы - благородства и великодушия спортивной борьбы.

Возникло и своеобразное видение спорта со стороны широкой общественности: его социально-гуманистическое содержание осознается в представлениях и понятиях почти столетней давности, растиражированных и внедренных в массовое сознание через систему физического воспитания, а также плакатно-бодряческой пропагандой спорта, а его прагматика воспринимается в нынешних формах. Отсюда проистекают многие трудности как теоретического, так и чисто практического порядка.

Первый из признаков кризисности олимпийского спорта - это захватившая его и постоянно расширяющаяся коммерциализация и сопряженная с нею профессионализация. Хотя процессы эти объективны и неизбежны, но одно дело их роль в профессиональном спорте, природе которого они органичны, и совсем другое - в олимпийском движении, смысл и дух которого состоит в отрицании корысти и меркантильности, в исключении их как цели спортивного состязания.

Коммерциализация, которой олимпизм не может избежать вследствие больших и все растущих затрат на поддержание и развитие своих институтов, практически подчиняет его бизнесу, делает его инструментом бизнеса. Зачастую уже время и условия соревнований определяются не интересами спортсменов, не созданием оптимальных возможностей для установления рекордных достижений, а интересами дельцов зрелищной индустрии.

Профессионализация же, повышая результативность атлетов, вместе с тем приводит к противопоставлению олимпийского спорта всем другим его формам. Они становятся независимыми (даже изолированными) друг от друга. При этом олимпийский спорт, будучи чрезвычайно трудо-, энерго-, и финансовоемким, обескровливает массовый и школьный спорт, что особенно характерно для нашей страны и для других стран с относительно низким уровнем экономического развития.

Это обстоятельство, пожалуй, особенно важно для понимания существенного изменения отношения к олимпизму, ибо для многих людей, привыкших к мысли, что олимпийский спорт вырастает из массового, что "массовость рождает мастерство" и что спорт есть олицетворение здоровья и гармоничного развития, открытие указанного несоответствия оказалось просто шоковым. Поэтому скептическое и негативное отношение к спорту высших достижений, где олимпизм играет ведущую роль, и проявилось в виде требования решительного пересмотра политики в области спорта. Однако необходимая и удовлетворяющая интересы общества координация важнейших уровней и форм спортивного движения остается задачей, очень далекой от своего решения.

К этому добавляется и то обстоятельство, что в олимпийском спорте стали обнаруживать себя откровенно антигуманистические и антиэстетические явления. В сфере непосредственной спортивной деятельности - это нарастание жесткой конкуренции в квалификациях, агрессивность, недружелюбие, враждебность в процессе спортивной подготовки и в игровом поведении, допинговая фальсификация результатов. В сфере широких спортивных отношений - это спортивный фанатизм, все чаще перерастающий в вандализм, недобросовестность и субъективизм судей, необъективность и недружественность зрителей, все более широкое использование форм спортивной деятельности для целей отнюдь не спортивных.

Все эти явления и тенденции в корне противоречат идеалам олимпизма и, по сути, выражают усиление процессов отчуждения в сфере спорта. Они возникли вследствие функционального, даже утилитарного, отношения к спорту и спортивному результату, и вряд ли их преодоление возможно с помощью каких-либо организационных паллиативов. До тех пор, пока приоритеты не изменятся в сторону общечеловеческих ценностей, процессы отчуждения в сфере спорта будут углубляться, и общественное мнение может обратиться против него. Другой вариант - олимпизм займет свою вполне респектабельную нишу в системе профессиональной деятельности, но тем самым совершенно отделится от массового демократического спортивного движения. Вряд ли это пойдет на пользу спорту в его сущностном содержании.

Утилитаризация целей спорта, ориентированного на рекордные показатели, и - как следствие - усиливающиеся процессы его дегуманизации вызвали не только волну социальной критики, но и контрдвижение, которое оформилось и набрало силу под названием "спорт для всех". Оно появилось в Европе в начале 60-х гг. Но тогда в атмосфере всеобщей увлеченности подъемом национального и международного спорта не привлекло к себе особого внимания. Однако президент МОК Х.А.Самаранч в одном из своих выступлений заметил, что движение "спорт для всех" с момента своего зарождения бросило социальный вызов международному спорту и в первую очередь олимпийскому движению [см. Донникова, 1990]. Тем не менее МОК стал оказывать широкую помощь этой новой форме массового спорта.

Движение "спорт для всех" не ставит во главу угла победу и уровень достигнутого на состязаниях результата, хотя совсем не игнорирует их роль и значение для участников. И даже здоровье - не главная цель. Важнее здесь - создание благожелательной, расположенной к человеку сферы спортивных отношений, та органичная роль культурной среды, которую эта сфера должна выполнять и которая позволяет человеку через формы спортивной активности чувствовать себя и быть действительно приобщенным к мировой общечеловеческой культуре, пользоваться ею и воссоздавать ее непосредственно.

Может быть формы спорта такого рода для нашего времени могут выполнять ту роль, что имели для жителей средневекового города карнавалы. Они позволяют его участникам выйти из рутинного бытия, ощутить себя равными среди равных и нестесненными в своей неутилитарной, но имеющей важное жизненное значение деятельности. Здесь возникает не только осознание, но ощущение самозначимости человеческой активности, усваиваются ее формы в их может быть наиболее чистом виде. Спорт снова становится той сферой, где гуманистический идеал не только формируется, но и воплощается в реальности человеческой деятельности и человеческих отношений, где специализация, вытеснившая всякую заботу о физическом совершенствовании, сама вытесняется универсальностью человека, его включенностью в поле общеинтересного.

Гуманистическое содержание форм массового соревновательного и несоревновательного спорта как раз и состоит в преодолении специализированной утилитарной деятельности, в движении к универсализму.

В этом движении находит свое выражение и идея, составлявшая в свое время одну из главных задач олимпизма - единство спорта, культуры и искусства. Важная тенденция развития современного спорта связана с практической реализацией именно этой идеи. В этом отношении представляет интерес разработанный проф. В.И.Столяровым и реализуемый с 1991 г. проект под названием "СпАрт", в котором развиваются основные идеи спортивной гуманистики. Название проекта составлено из английских слов "sport", "spirituality" - духовность и "art" - искусство, а руководящей идеей является синтез спортивной, культурной, эстетической, художественной деятельности. Причем, главное здесь заключается не во внешнем сочетании спорта и искусства, а в совместной деятельности спортсмена и художника, в комплексном подходе к воспитанию личности, к формированию общения и культурной cреды [см. Столяров, 1997].

Подведем некоторые итоги. Все в истории повторяется, хотя и не повторяется ничего. Современный спорт во многом развивается по логике античного спорта: от прикладного значения, где ведущим мотивом была готовность, к формам неутилитарной деятельности, целью которой становится гуманистический идеал физического совершенства, и от них к профессионализации и к интересам материальной выгоды, где гуманистика уходит на второй план или же вовсе перестает играть сколько-нибудь существенную роль.

Но современный спорт вырос на иной почве, нежели античный, и не обнаруживает тенденции к потере своих функций, к исчезновению из пространства культуры как его древний предшественник. Напротив, основные линии и формы развития современного спорта нашли в этом пространстве свое место и оказались весьма значительными в своем гуманистическом и эстетическом содержании.

Современный спорт переживает кризис и довольно глубокий. Но в кризисном состоянии находится вся современная культура и цивилизация. Кризис спорта не есть его разрушение, а лишь несоответствие - и часто резкое - сложившихся организационных форм, методов деятельности и представлений о сущности и роли спорта новым социальным структурам, новому спектру общественных и индивидуальных потребностей, новым стандартам жизни.

Спортивная деятельность и спортивные отношения находят свои новые формы и методы, способные выразить гуманистический и эстетический идеал общества, вступающего в ХХI век. Они и станут вследствие этого системообразующими компонентами культуры нового общества.

1. ВИЗИТЕЙ Н.Н. Спорт и эстетическая деятельность. - Кишенев: Штиинца, 1982.

2. ВИЗИТЕЙ Н.Н. Сущность и социальные функции современного спорта. - М.: Сов. Россия, 1988.

3. ГЕГЕЛЬ. Эстетика, том 4. - М: Искусство, 1973.

4. ГУСЬКОВ С.И. Любители или профессионалы? - М., Знание, 1988.

5. ДОННИКОВА Л.А. Международный олимпийский комитет и движение "спорт для всех" // Новое мышление и олимпийское движение. - М.: Знание, 1990.

6. КОНФЛИКТ. - М.: ФиС, 1989.

7. КУН Л. Всеобщая история физической культуры и спорта. - М: Радуга, 1982.

8. ЛЮШЕН Г. Взаимодействие между спортом и культурой // Спорт и образ жизни: Сб. ст./Сост. В.И.Столяров, З.Кравчик. - М.: ФиС, 1979.

9. МАЛЕЕВ С. Физическая культура и религия. - М.-Л., 1932.

10. МАТВЕЕВ Л.П. Теория спортивной тренировки. - М.: ФиС, 1977.

11. СТОЛБОВ В.В. Спорт и перестройка // Сб. научных тезисов по материалам Всес. научно-практич. конференции "Государство, спорт и мир". - М.: 1988.

12. СТОЛЯРОВ В.И. Спартианская система воспитания, образования и организации досуга // Проекты, программы, технологии. Отечественный и зарубежный опыт. (Духовность. Спорт. Культура. Выпуск пятый, часть I): Сборник. - М.: Российская академия образования, Гуманитарный Центр "СпАрт" РГАФК, Смоленская олимпийская академия, 1997, с. 9-127.

13. HUIZINGA J. Homo ludens. - Berlin, 1958.

14. LIPONSKY W. Sport, literatura, sztuka. - Warszawa, 1974.

15. ORTEGA-Y-GASSET. Uber des Lebens Sportlichfestlichen Sinn // Leibeserziehung, 1963, N10.

16. PROKOP U. Soziologie der Оlympische Spiel. - Munchen, 1971).

17. RIGAUER B. Sport und Arbeit. - Fr.-am-Mein, 1969.

18. RUTTEN A. Sport-Ideologia-Kritishe Theorie. Etappen einer uglucklichen Liebe. - Berlin. New-York, 1986.

19. WEBLEN T. Teoria klasy prozniaczej. - Warszawa, 1971.

* Еще большее значение имела чисто практическая необходимость считаться с позицией и весом английских любительских спортивных клубов, без поддержки который данная акция вряд ли имела бы успех.

** К концу 80-х гг. 85% членов сборных команд СССР имели нарушения здоровья [см. Конфликт, 1989, с. 7].

При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

Сараф, М.Я. Спорт и культура (исторический анализ) // Спорт, дух. ценности, культура. - М., 1997. - Вып. 1. - С. 51-83.