Хосе Мария Кахигал (Испания)

В различных олимпийских кругах есть сейчас тенденция добиваться того, чтобы изучение олимпийской тематики включилось в школьные программы. Похвальное намерение. Чем лучше молодежь будет осведомлена о ценностях олимпизма, тем крепче будет олимпийское движение; да и школьные программы обогатятся глубоко гуманистическим содержанием олимпизма. Но связь олимпизма с образованием на этом не кончается. Ведь олимпизм - это прежде всего определенное понимание человечества и культуры. С чисто антропологической точки зрения культура не может быть абсолютно интеллектуальной; тем более нельзя ее свести лишь к сумме интеллектуальной информации. Разум человека развивается благодаря физической деятельности и языку. Строительство домов и создание орудий труда первобытным человеком, вертикальное положение туловища и мощное развитие подкорки - все это взаимосвязанные факторы. Мы не знаем, что было причиной, а что - следствием, т.е. стал ли человек изготовлять орудия труда, чтобы занять оторвавшиеся от земли конечности, или оторвал конечности от земли для того, чтобы изготовлять орудия труда. Но это не так важно. Важно, что эти два факта были неотделимы друг от друга и совпали с началом развития подкорки и увеличением емкости черепа. Совершенствование физических способностей было неотделимо от совершенствования разума. Рука человека - в такой же степени явление интеллектуальной сферы, как и язык.

Тем не менее, вся история развития человеческой руки и вообще человеческого, тела, включая даже появление способности к письму, оказалась за пределами истории культурного развития человека. Тем самым возник великий антропологический раскол, последствия которого сказываются сегодня на всех нас. Физический труд выполняет машина, которая первоначально было нашим помощником, но в конце концов стала деспотом нашего времени. Человеческий разум покорился ненасытной сложности машины; многие почтенные технические профессии и многие бюрократические процедуры являются свидетельством подчинения человека машине, позорного рабства технократического сверхчеловека. Многие виды человеческой деятельности, эффективные с технической и экономической точки зрения, в психологическом смысле вполне бесплодны. Первичное и основное отчуждение человека состоит в этой примитивной дегуманизации, вызванной разрывом между словом и действием. Человеческая культура стала исключительно словесной, она ценит в человеке только одну его половину, хотя именно эта половина отличает человека от прочих тварей. Я хотел бы привести здесь несколько кратких отрывков из моей книги "Спорт: анатомия гиганта".

"Мыслящий" человек нашего времени, занятый только чтением и наукой, перестает быть мыслящим деятелем и становится только интеллектуалом.

Это неполноценный человек; а ведь он, уже благодаря своей ориентации на мышление, имеет немалое влияние на общество и культуру. Общества и группы, находящиеся на обочине вербально-интеллектуальной культуры, выпадают из сферы внеличностного и внеколлективного "технического прогресса", а сама эта сфера, расширяясь, становится монопольным обладателем всякого культурного факта. Внеличностная технология, этот парадоксальный продукт сверхинтеллектуализации разума, все в большей и большей мере подчиняет себе разум. Нет больше гармонического человека, которому приходилось и мыслить, и воплощать свои мысли на деле. Мир все более разделяется на интеллектуалов, т.е. тех, кто не занят практически творческой материализацией идей, и "неучей", которые выпадают из универсальной сверхинтеллектуализированной культуры. Это не первичное разделение на классы угнетателей и угнетенных; но оно глубже классового разделения, ибо изощреннее. Между частью населения и всем остальным населением образуется культурная пропасть. "Неучи", выброшенные из самодостаточного круга интеллектуальной культуры, доступной лишь посвященным, все глубже погружаются в "ничтожество".

В третьей главе этой моей книги процитированные здесь соображения даны в более развернутом виде. Из них следует вывод, что необходимо срочно внести глубокие изменения в систему воспитания, исходя из уважения к целостности человеческой личности, один из важнейших аспектов которой, - человеческое тело, - долгое время находился в пренебрежении у педагогов.

Исходя из этого, можно прийти к более тонкому пониманию педагогического смысла олимпизма. Глубокая интуиция Кубертена отнюдь не была случайностью. Один из лучших знатоков кубертеновского наследия Ив. П. Булонь отмечает: "Кубертен был всю свою жизнь прежде всего реформатором системы образования. Это подтверждается многочисленными работами, которые он посвятил этой теме, - такими, в частности, как "Утилитарная гимнастика" (1905), "Универсальный анализ" (1907) о проблеме интеллектуального воспитания", "Взаимное уважение" (1916) о проблеме морального воспитания. Именно в свете этих работ и только в их перспективе (предоставим психоаналитикам искать другую) нужно читать труды Кубертена об олимпизме".

"Для Кубертена, - отмечает Норберт Мюллер, - Олимпийский конгресс был орудием, при помощи которого он намеревался заложить духовные основы своего предприятия. Но после парижского конгресса 1894 г. он понял, что конгресс будет лишь органом для принятия технических решений. Причина этого была в том, что, во-первых, почти никто не видел за Олимпийскими играми универсальных педагогических целей Кубертена, а, во-вторых, практически никто не был заинтересован в оказании помощи его делу".

Итак, даже в самом сердце олимпийской организационной структуры глубинный смысл миссии Кубертена оставался непонятым.

Так осталось и по сей день.

Другая важная заслуга олимпийского движения - это восстановление общественной роли "игры". Олимпийское движение есть приглашение к празднеству. Это может показаться несущественным, - но вспомним, какое значение придавалось празднеству в культуре античной Греции. Греки усматривали в празднестве и философию, и искусство, и политику, и просвещение, и многое другое.

Разумеется, у античных Игр были и другие константы, прежде всего религиозно-ритуальные. Кроме того, античные Игры были предприятием невоенным, некоммерческим, вообще неутилитарным. Это был праздник добровольного и радостного общения, и этот праздник так много значил в жизни мыслящих людей, что стал мерой времени и основой официального календаря. Счет времени в обществе ведется лишь по важнейшим событиям, подобно тому, как в семье вехами отсчета времени служат такие значительные события, как рождение, свадьба или смерть. Великое спортивное празднество в Олимпии было для греческого мира явлением столь первичного порядка.

В наше время общество относится к самому себе серьезнее, чем во времена древних греков. Оно изобилует материальными благами (хотя и скверно их распределяет), средствами производства, техническими ресурсами. Оно овладевает космосом (профанируя его священные тайны), но ему не хватает простого и непосредственного ощущения жизни , не хватает улыбки, которую в наши дни можно видеть только на лицах детей.

Мы утратили мир внутренней радости.

Общество остро нуждается не столько в новых источниках физической энергии, сколько в новых - или старых? - источниках энергии нравственной, в пересмотре шкалы ценностей, в восстановлении преемственности с ценностями прошлого. А кроме того, чтобы успешнее функционировать и сопротивляться ударам судьбы, общество должно какую-то часть своего времени уделять игре - простой, общедоступной, но так часто пренебрегаемой. Чтобы вновь обрести способность играть, обществу не нужны дорогостоящие исследования. Нужно только одно: заглянуть в себя.

Более, чем когда-либо существует сейчас потребность в "игровых" общественных институтах, которые бы помогли заново открыть старые ценности. Эти новые институты должны не заменять уже существующие, а уравновешивать их и действовать в качестве "смазки". Счастливый человек - это не тот , кто никогда не плачет, а тот, кто способен смеяться.

Спорт может стать одним из таких потенциальных "игровых" институтов - при условии, конечно, что он сам не удалится от духа "игры", а как раз именно это в значительной мере и происходит. Сказанное относится и к олимпизму. Было бы трагично, если бы олимпизм пал жертвой того, с чем он призван бороться, - потребительского духа, примата количества над качеством. Погони за результатом и эксплуатации результата, даже если он достигнут нечестным путем.

В олимпийском организме исподволь дают себя знать занесенные извне патологические явления; эта патология является доминирующей чертой нашего времени.

Хронические болезни олимпийского организма - напряженность между МОКом, НОКами и федерациями (умеряемая, правда, дипломатическими искусствами президента Самаранча), мощное политическое давление, завуалированные коммерческие интриги - время от времени обостряются до уровня лихорадки. Но не нужно отчаиваться: высокая температура - это ведь признак того, что иммунологическая система действует, что антитела вырабатываются, что организм сопротивляется. Угрозу массированного наступления политики на спорт, наподобие бойкота Москвы, можно, по-видимому, считать отодвинутой.

Внутри олимпийского движения предпринимаются серьезные усилия, чтобы положить конец периоду конфликтов. И признаки обновления уже налицо.

Сам президент Самаранч назвал Олимпийский конгресс в Баден-Бадене "конгрессом перемен и надежды". Надо надеяться, что дело не ограничится декларациями, что будет приведен пересмотр задач и структуры олимпийских институтов, естественно вытекающий из обновления олимпийской философии, ее регенерации в соответствии с социальными требованиями нашего времени.

Проблемы олимпизма требуют систематического и добросовестного подхода. Хотя это выходит за пределы моей темы, но я все же позволю себе в заключение привести в качестве примера одну из основных линий, по которым должен идти процесс обновления.

Олимпизм продолжает развиваться под девизом "Быстрее, выше, сильнее". Невозможно отрицать глубокий гуманистический смысл этого девиза, который был одобрен самим Кубертеном; впрочем, здесь не место этот девиз анализировать. Я, однако, полагаю, что в 80-ые годы нашего века, когда игровой элемент исчезает из спорта, а его место заступает результат, количественный показатель, нынешний девиз олимпийского движения утратил свое гуманистическое содержание. Слова "быстрее, выше, сильнее" теперь можно понимать как призыв к яростному соперничеству, которое принесло такой ущерб всему современному обществу. Мои слова могут показаться ересью. Но, по-моему, нынешний олимпийский девиз стал всего лишь традиционной ритуальной условностью.

Обдумывая новый девиз, следует иметь в виду качество жизни (символом которого является сегодня борьба против отравления окружающей среды, потребительства и скученности населения) и в моральном, и в эстетическом плане. Вспомним опять-таки древних греков с их "калокагатией" (единством добра и красоты). Если попытаться выразить эту идею в трех словах, в соответствии с традицией, то новый девиз будет звучать примерно так: "Лучше, прекраснее, человечнее".

Приняв такой девиз, олимпизм восстановил бы свою притягательную силу - хотя бы для начала на уровне ритуальных формул, - поскольку этот девиз означал бы устранение дискриминации рядовых спортсменов в пользу чемпионов.

Могут сказать, что тем самым олимпийское движение в своей нынешней форме перестанет существовать, что оно воплотиться в новую форму. Но если мы хотим, чтобы это движение стало силой, способной обновить общество, то иного пути, по-видимому нет.

* Перевод второй части статьи, опубликованной в ж. "Олимпик ревью", Швейцария /орган МОК, 1982, № 182. Печатается по: Международное спортивное движение: Экспресс-информация, N 6. - М.: ВНИИФК, 1983, с. 21-27. Первую часть статьи см.: Международное спортивное движение: Экспресс-информация, N 5. - М.: ВНИИФК, 1983, с.15-30.

При любом использовании данного материала ссылка на первоисточник обязательна!

Кахигал, Х.М. Олимпизм как зеркало и модель общества / Кахигал Хосе Мария // Спорт, дух. ценности, культура. - М., 1997. - Вып. 6. - С. 45-49.