Неправильный хук моряка

Итак, Джин Тэнни покинул ринг и зажил в свое удовольствие. Но, если на троне не восседает мощная, вызывающая страх фигура, возле заваривается невероятная каша. Так уже было, когда непобежденным ушел Джеймс Джеффрис, так оно сложилось и после миллионера Тэнни. Какое то время боссы профессионального бокса были в полной растерянности, поскольку ни один тогдашний боец даже не

приближался к классу Демпси и Тэнни, и касса Комиссии бокса вот вот могла опустеть, равно как и личные кошельки ее членов.

Но потихоньку в сонмище дутых величин и самозванцев от бокса начал набирать силу лихой здоровяк Джек Шарки. В общем то американская публика знала его и раньше, это он 25 летний, имея несколько серьезных побед, вышел против Джека Демпси, и после довольно интересных событий был им нокаутирован. Тогда Шарки, казалось бы, мог окончательно успокоиться насчет своих претензий на боксерскую корону, но вышло иначе.

Он имел 96 кг веса и большую физическую силу, но боксерского искусства ему всегда не хватало. Джек Шарки служил моряком на военном корабле, где и научился боксировать. Схватки на ринге в этой среде не очень отличались от потасовок в портовых кабаках, и поэтому позднее Шарки полагался главным образом на свое мужество и страшные, размашистые удары.

Другое дело, что со временем, набравшись большого опыта, бывший моряк хоть как то научился скрывать свое техническое неумение. Поэтому его расцвет начался поздновато. Он одерживает серию громких побед над чемпионом Великобритании Филом Скоттом (нокаут в третьем раунде), затем выигрывает у чемпионов разных лет в полутяжелом весе: американца Томми Лаурэна и Джека Дэлани и, наконец, у превосходного тяжа Янга Стриблинга, который до этого несокрушимо шел к трону - о нем мы еще вспомним.

Свалив его, Джек Шарки стал наипервейшим кандидатом на титульный матч. Но ведь требовался и другой принц от бокса, а такового среди американцев не было, что и заставило боссов переключить свое внимание на бойцов Старого Света. Тут у них живо головы пошли кругом, поскольку чуть ли не каждая европейская держава потащила своего кандидата.
В какой то момент чуть было не повезли боксировать на Янки стадион Паолина Ускудума, клюнув на то, что этот храбрый, но тоже не шибко умелый баск, когда то работал лесорубом, а такие феньки у американцев и поныне, как лакомство. Но Ускудуму уже было за тридцать, и, поразмышляв, селекционеры сошлись на том, что битва двух “стариков” вряд ли заставит публику ломиться на арену. Как раз тогда совершенно неожиданно немец Макс Шмеллинг побил баска в поединке за звание чемпиона Европы, и все как бы прояснилось само собой: второй претендент был найден.

Он родился в 1905 году в пригороде Берлина, но позднее Шмеллинги переехали в Гамбург. Там 18 летний Макс и начал боксировать в любительском клубе, спустя четыре года он стал профессионалом и вскоре выиграл чемпионат Германии в тяжелом весе. Его менеджером стал Артур Бюлов, который еще за два года до титульного боя организовал турне по США. В целом немецкий боксер произвел впечатление, особенно ему удался бой с Джо Монта, опытным и довольно сильным боксером, которого он нокаутировал в пятом раунде. Но верно и то, что выступление Шмеллинга никак не назовешь сенсационным.

Если же дать ему сугубо профессиональную характеристику, то это был, если можно так выразиться, тягучий и крайне неудобный для любого соперника боксер. У Макса не было очень уж впечатляющих качеств, скажем, убийственного удара или гладиаторской свирепости, но и самый придирчивый мэтр не видел и очевидных слабостей. Кстати, именно поэтому с ним очень не любили работать спарринг партнеры - нет, он не колошматил их, как некогда необузданный и в тренировочном зале Джеффис, немецкий чемпион боксировал с ними спокойно - в рамках, но, вместе с тем, не позволял поимпровизировать, хоть как то поиграть на ринге, какое там - все нервы и силы выматывал.

Прилетевшего в Нью Йорк Шмеллинга, первым встретил Джо Джэкобс, его американский менеджер на этом матче. Прокатившись по железной дороге до станции Эдинкотт, менеджер доставил своего подопечного в тренировочный лагерь, где Макс живо ощутил хватку Нового Света.

В лагере их ждали репортеры, но уставший немец отказался от встречи с ними, выразив желание отдохнуть в номере. Снисходительно улыбнувшись старина Джэкобс поотечески обнял его и молвил: “Э, дружище, так не пойдет. Этим ребятам я уже выдал на молочишко, и они должны представить тебя свирепым и безжалостным гунном, так что натяни улыбку и топай знакомиться”.

На следующий день Макс прочитал, что внешне он выглядит, как великий Джек Демпси, - это, кстати, так и было, а по агрессивности достоин сравнения со свирепым Аттилой, в результате чего после вечерней тренировки сразу три спарринг партнера покинули лагерь по причине серьезнейших травм, но это уже было “уткой”.

На следующий день немецкий лагерь напоминал восточный базар, по меньшей мере полторы тысячи любопытствующих слонялись по территории, ожидая появления Шмеллинга. Сам он был в ужасе от происходящего, зато Джэкобс весело подмигивал ему: он уже поставил контролера у входа в атлетический зал, и желающие видеть Шмеллинга на снарядах и ринге платили 1 доллар.

Здесь вообще все бурлило и трезвонило, репортеры соревновались, сообщая самые невероятные новости, а то и нелепицы; Макс страшно нервничал, но менеджер твердил свое: “Это твоя публика, Макс. И это она повалит на матч и будет тебя поддерживать. Поэтому ты должен ей понравиться”. В стане же Шарки все, напротив, выглядело как то мрачновато, шустрая пресса возмущалась, не получая и халявного пива, и многие перебрались в Эдинкотт.

Матч состоялся 12 июня 1930 года, тогда и выяснилось, что труды Джэкобса и его репортеров не ушли в песок: большинство из 80 тысяч зрителей симпатизировали немцу, и это при том, что Джек Шарки и его окружение напоминали: еще ни разу пояс чемпиона тяжеловеса не покидал Новый Свет. Он и на ринг вышел закутанным в американский флаг, но и этот патриотический жест неожиданно не вызвал заметной реакции.

При всем этом зрители были убеждены, что их морячок задаст славную выволочку немцу. Это заблуждение усилилось, когда Макс со своими 84 кг веса и 185 см роста сошелся в центре ринга с более тяжелым и рослым Шарки. Боксер из Гамбурга представлялся им славным, но явно “слабым и маленьким”, в их приязни к нему ощущалась жалость.

Но одиннадцатым чемпионом стал Макс Шмеллинг. Бой завершился на четвертом раунде, и не потому, что один из претендентов рухнул после точного удара. Три первых раунда прошли с очевидным преимуществом Шарки, а после удачного для него ближнего боя правый глаз Макса окончательно закрылся. Но затем немецкий боксер внезапно ожил и ошеломил противника несколькими мощными ударами в голову, что позднее позволило его сторонникам дать такое объяснение: Шмеллинг, согласно плану, поначалу заманивал Шарки, чтобы заставить раскрыться.

Но как раз за шесть секунд до конца Шарки нанес удар ниже пояса и, получив его как раз в заветное место, Макс Шмеллинг сделал вольт и со стоном рухнул. Посоветовавшись, арбитры вынесли решение в пользу немца, хотя публика, раздасадованная прекращением боя, теперь уже была на стороне Шарки. Но удар был неправильным, этого не отрицал и Шарки, да и киносъемка свидетельствовала об этом.

Незадачливый Шарки вскоре потребовал реванша - да, он нарушил правило, но случайно, и поэтому имеет моральное право на второй матч. Однако, его счастливый соперник в это самое время пересекал океан на лайнере. Шмеллинг вернулся домой национальным героем. Его победа стала подарком для фашиствующей Германии как еще одно свидетельство мощи арийской расы.

Опять же по настоянию нацистских бонз Шмеллинг избегал встреч с серьезными соперниками, и в сущности, до матча реванша с Шарки он имел всего один серьезный поединок - с тем же Янгом Стриблингом, молодым и необычайно талантливым, но сумасбродным боксером. До этого все упрекали Макса за то, что он, став чемпионом мира, уклоняется от вызовов, а когда он, наконец, вышел против Стриблинга, действительно одного из лучших американских тяжеловесов, все были на стороне претендента.

Первые раунды выиграл Стриблинг, но в нем еще не было мужской выносливости, и Макс оказался более сильным на стайерской дистанции. За несколько секунд до конца 15го раунда рефери остановил бой, поскольку нокаут от Шмеллинга был неминуем. Эта неудача окончательно вычеркнула Стриблинга из числа претендентов на чемпионский пояс, с горя молодой боксер стал вести разгульный образ жизни и вскоре насмерть разбился на мотоцикле.

Между тем матч реванш становился неизбежным. Шарки жаждал крови Шмеллинга и был готов стереть в порошок любого, кто попытается встать на пути его мщения. Последним из таковых оказался итальянец Примо Карнера, 120 килограммовый гигант, но еще неопытный и физически неокрепший для жестокого матча. Он устоял на ногах до конца, но в последних раундах выглядел мешком для битья. В эти мгновения Джек Шарки сломал палец, однако его ярость была так велика, что на травму он обратил внимание лишь в раздевалке.

Итальянский боксер в наших очерках еще раз возникнет из небытия, как претендент на корону, но сейчас уместно рассказать о втором матче Шмеллинг-Шарки.

Он не был чистым. Поиграв в интернационализм, американская публика на сей раз жаждала воцарения на трон Шарки, и только его. В этом же духе действовали и устроители. Когда Джо Джэкобс, менеджер немца, узнал, что рефери на ринге назначен Гэнбот Смит - давний и закадычный друг Шарки, он мрачно заявил: “Моему парню нипочем не дадут выиграть!”.

Надо отдать должное Шмеллингу, он прекрасно подготовился к матчу. Серьезные специалисты утверждали, что Макс совершенно очевидно выиграл восемь раундов, в шести выглядел слабее, а в одном - на равных с Шарки. Тем не менее, Смит поднял руку бывшего моряка. Ветреная в своих симпатиях публика проводила Макса восхищенным свистом и возгласами одобрения: даже самые отчаянные патриоты ощутили несправедливость в происшедшем и вину перед Шмеллингом.

Теперь же остается сказать, что ничто в нашем грешном мире не исчезает бесследно. О незаслуженно обиженном Максе американцы вспомнят, когда встанет вопрос о сопернике для “черного бомбардира” - великом Джо Луисе. Но об их легендарном состязании - в свой черед. Ему предшествовал ряд прелюбопытных событий.