Кто делает скачку

В начале этого года ушел из жизни Николай Насибов, не вынес тоски по любимому делу, которому отдал полвека, которое прославил, и от которого его отлучили.

Когда Насибов состязался сам, он говорил: “Скачку делает жокей”. Когда стал тренером - “Скачку делает тренер”. А если бы стал он лошадью, наверняка сказал бы: “Скачку делает лошадь”. И во всех случаях был бы прав. Потому что любое дело свое классно без честолюбия не сделаешь. Деньги приходят и уходят, а честолюбие царапает до гробовой доски, конечно, если у тебя талант, и ты нашел ему точное применение.

Насибов дар конника получил от Бога, все понимал нутром - и лошадей, и расстановку сил на скаковой дорожке , и ту необъяснимую словами материю, из которой и сотканы победы, а он - трехкратный победитель “Приза Европы”, призер Вашингтонского Кубка и Триумфальной Арки, рекордсмен по победам в международных скачках. А еще - его безукоризненная репутация, и это при еще каких условиях... Ипподром без “тотошников” - не ипподром. Насибов - легенда, самый хитромудрый тренер. Естественно, наиболее ушлые игроки искали к нему подходы.

- Николай Насибович, шепни вернячок. Половина навара твоя.

- Тебе все шутки. Все лошади одинаковые - четыре ноги, два уха. Какие красивые?

- Те, у которых глаза горят, которые чахнут без скачек.

На трибунах Насибов не появлялся, правила внутреннего распорядка запрещают тренерам и жокеям играть в тотализаторе, однако там частенько можно было увидеть Мишку, его сына. Постоянно вокруг него вились любители легкой поживы, но редко кому удавалось выиграть с его подсказки. Не тот человек Насибов, чтобы хоть бы сыну шепнуть словечко, хотя мог безошибочно предсказать результат любой скачки. В этом я не раз убеждался.

- Коля, а ведь ты блефуешь, - подначивал я его. - Ну, угадаешь от силы две-три скачки, да и то, если это твои лошади.

- Давай программку. Вот первый, придет на два с половиной корпуса впереди этих двух. В этой скачке победит мой. В этой...

Результаты были словно по его заказу. Все сходилось. Многого, конечно, я не знал. Но давно уяснил, что существует тройной расклад на ипподроме: тренер, жокей - лошадь, “тотошник”. Теоретически, анализ реальных возможностей участников - одно дело. И совсем иное - мухлевка “тотошников” через тренеров и жокеев.. А чтобы туда войти, нужен особый пропуск, не бумажный, конечно, цена - по прейскуранту уголовного мира: вход рубль, а выход - червонец.

Года три назад с Крымского моста сбросили на лед наездника. Его зарядили на третье место в заезде, а он пришел пятым: не смог поставить на рысь лошадь, сделал проскачку.

Увы, такова изнанка всякого ипподрома. Тотализаторные страсти подхлестывают интерес к бегам и скачкам, питают их, дают изрядную долю средств на коннозаводское дело (половина суммы ставок изымается из игры), идут на отбор, испытание и подготовку лошадей. Большая их часть - статисты: терпеливые трудяги, добросовестно и безропотно отрабатывающие свой корм, но нет нет, а возникают и чудо - скаковые звезды, о которых потом будут складывать легенды, восхищаться не в одном поколении, надеясь, что Природа расщедрится еще раз.

В России таких лошадей было немало: Крепыш - “лошадь века”, Хваленый, заставивший глотать за собой пыль надменных англо нормандских резвачей, Анилин, стартовавший 27 раз и 21 раз выходивший победителем. Еще, может быть, десятка полтора аналогичных по классу, давших начало целым лошадиным династиям.

Хороший конник, оценивая ипподромные возможности лошади, заострит внимание на ганаше (дыхательные возможности), есть ли вихры (стыки шерсти), сколько белых чулков и каковы по рисунку пятна Магомета (родимые отметины). А вот выдающийся наездник - первым делом посмотрит в глаза. Для него лошадь, прежде всего, живое, разумное существо, со своим характером, странностями. Переламывать силой не станет, да это и бесполезно, если имеешь дело с чистокровной лошадью.

Взгляните сами в огромный, выпученный из под пушистых ресничек, зрачок. Увидите выражение лукавства, грусти, недоверия, радости... Всю гамму, изумительно выпуклую. Такое ощущение, что перед тобой не лошадь, а нечто иное - таинственное, чьими то чарами упрятанное в лошадиное обличье, пытается докричаться глазами рупорами до тебя, объяснить что то крайне важное, неземное, быть может.

Почти все выдающиеся лошади “чудили”. Анилин в зените славы, избалованный вниманием обслуги, время от времени прикидывался: симулировал хромоту, другие болезни, не без удовольствия наблюдая, как вокруг бегают озабоченные врачи, конюхи и иные, пристегнутые к нему знаменитости.

Эпиграф - трехкратный победитель Большого Пардубецкого стипль чеза - не терпел, когда на церемонии награждения, во время прохождения круга почета перед трибунами, кто то из соперников, поверженных им минутой назад в честной схватке, пытался забежать вперед: сверкал глазами, а то и пребольно кусал.

Иные незаурядные лошади проявляют характер и на призовых дорожках. Был такой Менестрель, который, если его обходили на финише, свирепел и бросался кусать. Точно так же неистовствовал Красный Викинг.

Легендарный Квадрат, выращенный на Московском конном заводе, буквально поражал очевидцев своей страстью к победе. 20 раз он выходил на старт и неизменно побеждал. В одном из заездов его наездник Александр Рощин отчаянно боролся всю дистанцию, но соперники подобрались сильные, и он, выйдя на финишную прямую, смирился с неудачей, щадя лошадь, прекратил борьбу - отпустил вожжи. Но Квадрат возмутился, нашел силы для отчаянного рывка и у финишного столба резко вытянув шею, носом первым пересек луч фотофиниша.

В другой раз Квадрата зажали “в коробочку”. Наездники, каждый сам по себе, не могли его обыграть - решили сообща, втроем, в сговоре. Один встал впереди и повел бег в удобной себе и сообщникам резвости, второй - сбоку, не давая вырваться с поля, третий подпирал сзади. В этом порядке четыре запряжки вышли на финишную прямую. Лишь на мгновение ехавший сбоку наездник ослабил внимание и открыл небольшой просвет, как тут же, опережая посыл Рощина, туда метнулся Квадрат. Остальное было делом техники.

Соперничество на ипподромных дорожках зримое, осязаемое. Наверное, в этом и заключен секрет чарующей и губительной магии бегов и скачек. Невероятный азарт взвинчивает и опустошает людей, словно колдовское зелье.

Много лет ходил на Московский ипподром Михаил Яншин, актер Художественного театра. Выигрывал редко, но играл азартно, однажды до сердечного приступа. Выигрышную комбинацию просчитал правильно, но когда пошел делать ставку, по свойственной ему рассеянности, назвал кассирше не тот номер лошади. Вот и прихватило Михаила Михайловича.

Заглядывал на ипподром и командир экипажа рекордного перелета Москва - Северный полюс - Сан Джансита (США) легендарный Михаил Громов. Приходил обычно в воскресенье, в штатском, но непременно со звездой Героя. Вставал в сторонке, у балюстрады. Один другой заезд выжидал. Оценивал атмосферу, обстоятельно изучал программку. Ставку делал не крупную, но и не сиротскую. Тотошники даже не пытались подсмотреть его комбинацию: знали, с конюшнями у него дел нет, играет для поднятия тонуса, что было не совсем верно. Для Громова это был своего рода тест - не разучился ли точно оценивать возможности лошадей? Если выигрывал, то тут же уходил. Если нет, то делал еще попытку.

Всегда оставался невозмутим. Выиграл - проиграл. Никаких эмоций. Но это не было проявлением равнодушия. Лошадником он был настоящим. Сам подготовил для жены Диду, универсальную лошадь, одинаково успешно выступавшую во всех видах конного спорта, а в стипль чезе установившую рекорд страны на дистанции 6000 метров, который остается непобитым до сегодняшнего времени. При его непосредственном участии в конце войны на территории Прибалтики удалось найти и вернуть на родину почти весь цвет племенных лошадей Дубровского конного завода, угнанных для Геринга. В то время Громов командовал 1 ой Воздушной армией, но и не забывал, как видите, и лошадей.

Классные скакуны - не только национальная гордость. Они имеют и огромную материальную ценность. Лошади, входящие в первую сотню мировой табели, могут оцениваться в несколько миллионов долларов. Скажем, Нихелейтор в 1984 году был продан за 19,2 млн. долларов. Это самая высокая цена, уплаченная за иноходца. В 8 млн. долларов был оценен рысак Мак Лобелл, установивший в 1988 году абсолютный рекорд резвости для рысистых лошадей в беге на милю - 1.52,2 мин.

Максимальную цену - 40 млн. долларов уплатили в 1963 году за скаковую лошадь по кличке Шариф Дансер.

Абсолютный рекорд резвости для скаковых лошадей составляет 60,76 км/час. С такой скоростью Дфон Генри преодолел 2400 метров, неся вес (жокея с седлом) 57,1 кг.

Достижения российских лошадей скромнее, однако достаточно высоки - лишь на 3-4 секунды уступают мировым рекордам.

Лучшая в мире порода скаковых лошадей, так называемая, чистокровная английская, образовалась в семнадцатом столетии на Британских островах. Эти лошади предназначались специально для скачек, и их резвость на 10-12 секунд превосходит остальных. Главные классические скачки США - Кентукки Дерби, Прикнесс и Белмонт Стейкс - разыгрываются на лошадях трех лет и составляют серию призов “Тройной короны”. Победы в этих скачках наиболее престижны и на несколько порядков поднимают стоимость лошади.

Появление бегов - состязания лошадей, бегущих рысью или иноходью, - ускорило рождение специальной для этих целей лошади. В принципе, это было повторением опыта выведения скаковых лошадей. Наиболее быстрых англо нормандских скрещивали с чистокровными. Первыми лучших результатов добились американцы. Их рысаки по сей день доминируют на ипподромах мира. В начале века реальную конкуренцию им составили российские орловцы, более того, они превосходили штатовских на наших и европейских ипподромах.

Орловские рысаки хотя и выступают успешно, первоначально предназначались для военных действий и сельскохозяйственных работ, однако и в России есть порода лошадей, выведенная специально для ипподромных соревнований - русская рысистая. Это метисы американских и орловских рысаков. Они с честью представляют Россию за рубежом. Сорренто, недавно гастролировавший в Европе под управлением наездника М.Козлова, побеждал во Франции, Швейцарии, Финляндии, на равных конкурировал с Мак Лобеллом. В 1991 году Сорренто пробежал милю (1609 метров) за 1.56,4 мин.

Десять лет назад англичане Спилмэн и Коуван сорвали банк на скачках в Санта Анита (Калифорния), угадав первые семь мест, и после удержания налога получили больше полутора миллионов долларов. Велик соблазн выиграть такие деньги, поэтому всегда на ипподромах немало людей, готовых пойти на любые крайние меры, не исключая и самые экстравагантные. Так, несколько лет назад, английские полицейские задержали человека, который с расстояния 200 ярдов мощным разрядом ультразвука выбивал из седла жокеев, лишних в сыгранной им комбинации. Другой англичанин, ипподромный врач, создал допинговый препарат, который невозможно было обнаружить при самом въедливом контроле. Сделал на этом целое состояние и лишь умирая, открыл секрет. Успешно, хотя и недолго, жульничал на ипподроме канадский изобретатель устройства, позволяющего сбивать лошадей с рыси лазерным лучом.

Не менее разнообразны методы мошенничества жокеев и наездников: от примитивного сговора, фальш пейса, кроссинга до электрических разрядников, вмонтированных в хлыст. Как правило, этим занимаются бездарные конники, пришедшие на ипподром за легкими деньгами. Обычно их карьера непродолжительна, заканчивается пожизненной дисквалификацией и огромным штрафом.

Иная, яркая и волнующая, жизнь жокеев - наездников, для которых ипподром стал смыслом жизни. Насибова отлучили от любимого дела, и он умер, но до последних дней остался верен ему. В конце жизни, не имея возможности тренировать лошадей и жокеев в родном конном заводе “Восход”, взял в тренинг лошадь из далекой башкирской конефермы. И подготовил победителя главной скачки России - Дерби.

С ним в ту пору уже не шибко считались. Приходил на ипподром на рассвете и видел частенько пьяных конюхов, дерзких жокеев. Иногда не выдерживал - бил нещадно, а что, разве не за дело?

У него вообще был замечательный и редкий для нашего отечества дар - идти до конца в любом серьезном занятии. Даже если оно было вроде бы и безнадежное для него. Не очень грамотный, рябоватый, из полунищей и забитой кавказской семьи, он еще в юные лета самоучкой научился играть на фортепьяно, и не “собачие вальсы”, - красиво и легко музицировал, причем, больше классику.

Одним словом, был и остается символом всего лучшего, что есть в нашенском конном спорте.