Константин Тиновицкий

ДОРОГИ К ХРАМУ Нынче репортажами из Нью­Йорка или Парижа уже никого не удивишь. Поэтому, когда выпала такая возможность, наш корреспондент без колебаний отправился в места, что некогда назывались окраиной Российской империи. А именно - на Тянь­Шань, туда, где теперь молодое киргизское государство граничит с Китаем. Предлагаем вашему вниманию его заметки. Горы Нет, по такой дороге мне еще не приходилось ездить. Хотя, благодаря репортерской профессии, скажу не хвалясь - свет повидал. Да это и не дорога вовсе - горная тропа. Тем не менее, вопреки всем правилам техники безопасности наш старина­"газик", порой пошатываясь над бездной, упрямо ползет по камням вверх. Сиденье у меня тоже непривычное.

Я еду на крыше автомобиля (или лунохода?) вместе с привязанными к багажнику сумками и 17­летним пареньком Максимом - помощником горного гида. На душе весело и жутковато. Размашистые тянь­шаньские ели тянутся, чтобы мазнуть тебя по лицу голубоватыми лапами.

Максим объясняет мне, что тут есть что. Он знает свое дело. "Это - можжевельник, по местному - арча. Вон барбарис, рябина, черная смородина. А то растение - разновидность лекарственного корня. А сейчас покажется из­за поворота гора Носорог. Видите? Похожа на звериную морду, правда?".

Иногда нам навстречу попадается конный киргиз, как правило, в сопровождении собаки. Лошади местной новокиргизской породы - особая тема. За три дня, что мы были в горах, мне удалось вдоволь наездиться верхом и убедиться в ее прекрасных качествах. Как споро и бережно несет тебя умное животное и по усеянному камнями ущелью, и вброд через стремительную горную реку! Создателем этой породы считается Виктор Адамович Пяновский. В 1907 году штабс­капитан 2­го Хадженского резервного батальона прибыл в Пржевальск с молодой женой Еленой Александровной Петраковой и тремя высокопородными английскими лошадьми - Лавой, Титаной и Альбертоном.

Ох, уж эти русские штабс­капитаны! Ничего­то у них без приключений не обходилось. Дело в том, что Елена Александровна была генеральской дочерью и, как утверждает молва, венчались они тайно, поставив генерала перед фактом. Говорят, тесть как­то в шутку даже жаловался ближайшим друзьям, что, дескать, вот каковы молодые офицеры: мало того, что Ленку увел, так еще и лучших лошадей прихватил. А молодежь той поры тем не менее могла не только тайком невест уводить. Но и дело знала. Виктор Адамович с помощью жены, которая также была большой любительницей конного спорта, великолепной наездницей и рисовальщицей, занялся в Киргизии селекционной работой. В конце концов , путем скрещивания неприхотливых в корме, очень выносливых местных скакунов с английскими красавицами была выведена новая высокопородная киргизская лошадь. А Виктор Адамович с Еленой Александровной жили еще долго и счастливо. Исполняя волю покойного, Пяновского похоронили на местном ипподроме, основателем которого он же и являлся. Ипподром к слову, до сих пор действует. ...В эту секунду мои размышления были прерваны. "Газик" подбросило так, что я едва успел вцепиться в край багажника.

- Дядя Валя, - смеясь во весь рот, кричит Максим, - выбросишь нас в пропасть!

"Дядя Валя", или Валентин Алексеевич Деревянко, - человек удивительный во многих отношениях. Начнем с того, что это, пожалуй, единственный водитель, который может по этой дороге на тяжелогруженом автомобиле за полтора часа подняться на Арашан. Для сравнения скажу, что отчаянные югославские парни, исколесившие на двух своих "Нивах" полсвета, карабкались к месту нашей стоянки почти весь день.

Впрочем, водительское мастерство Валентина закономерно. Ведь он - мастер спорта, был многократным чемпионом Киргизии по мотокроссу, а впоследствии был известным в Средней Азии тренером.

Но суть даже не в этом. Воистину достойна восхищения его любовь (и всей его семьи) к природе. Готовность защищать ее, как верующий человек защищает храм.

Впрочем, обо всем по порядку. В 1991 году Валентину пришлось оставить тренерскую деятельность. Государство, вернее бывший ДОСААФ, прекратило финансировать работу секции. И надо было начинать жизнь сначала. Правда, такому умельцу, как Деревянко, безработица не грозила, он собственными руками мог трактор собрать.

Решили они с женой Галиной, а она - прекрасный конный гид­методист - подобрать новую работу обязательно по душе. И создали туристическое агентство, специализирующееся на экологических путешествиях. Экологический туризм подразумевает только пешие и конные маршруты, да еще сплавы по рекам. "Газик" - не в счет, он поднял нас лишь до базового лагеря.

(К слову, здесь в Киргизии, на реке Сарыджаз очень быстрая и сложная трасса. Даже итальянцы - признанные мастера рафтинга (сплава) - не смогли ее преодолеть. Каньон с "прижимами" и крутыми поворотами оказался им не по зубам.)

И вот начали Валентин с Галиной водить туристов в горы. Дочь Юля им помогала. Юля тоже человек неординарный - мастер спорта Киргизии и Казахстана по пауэрлифтингу. Ну, и в папу - великолепная мотогонщица. Словом, папа, мама, я - спортивная семья. Работа у них спорилась. Клиенты как из дальнего, так и из ближнего зарубежья потянулись один за другим. Живи да радуйся. Нет, мало им этого. Нашли заботу. Стали за спасение маралов биться, которым в местном зоопарке при таких условиях содержания вот­вот должен был настать конец. Кое­что удалось сдвинуть с места. Но точка в этой истории еще не поставлена. Иные из ответственных товарищей считают, что лучше маралу сдохнуть в неволе, чем перейти жить в заповедник в естественные условия.

У самого же Валентина в его "поместье" живут два горных яка, две лошади, две ламы, пять коз и пони. Всем здесь хватает и места, и заботы, и корма. Бывают и тут, правда, свои "разборки". Например, у пони Степана характер не подарок: взял да и укусил за нос ламу, когда она из любопытства сунулась к нему в денник. Но вообще­то Степа труженик. На новогодний праздник Валентин одевается в костюм Деда Мороза, запрягает пони в сани и они развозят пржевальским ребятишкам бесплатные подарки. А потом с этими ребятами и их родителями Валентин посадит в городе сотни елочек, чтобы и летом радовался глаз и вспоминалось о веселом зимнем празднике.

Вашему корреспонденту тоже посчастливилось принять участие в экологическом субботнике. В горах. Правда, большей частью в роли зрителя.

Однажды утром меня, англичанку Рэчэл и немца Каспара, разместившихся в соседней с моей палаткой юрте, Деревянко пригласил в "Ласточкино гнездо". Мы, гости, шли налегке. При этом во всю глядели под ноги. Узенькая извилистая тропка над ревущей горной рекой не давала расслабиться. Валентин и его юные помощники Максим Абрамов и Саша Лисунов, выпускники местного ПТУ, специализирующегося на подготовке горных гидов, тащили на себе мешок с цементом килограммов на 30-40, носилки, ведро, лопату. Добрались наконец.

"Ласточкино гнездо" представляет собой глубокую нишу в нависшей над рекой скале. В глубине ниши бьет теплый родник. Много лет назад здесь сложили стенку из камней. Кладка вместе со стенами пещеры образовала небольшой бассейн, наполнявшийся водой родника. Но сегодня стенка под влиянием времени развалилась. Ее­то и взялись чинить Деревянко и его подручные. Увы, от нас, гостей, толку тут было мало. Здесь требовалась обезьянья ловкость опытных скалолазов. Максим ведром доставлял из реки песок и гравий. Саша, поливая водой, мешал их с цементом в носилках, а уж затем подавал ведро с раствором наверх, где Валентин трудился в роли каменщика.

Рэчэл только ойкала, наблюдая за этим необычным трудовым десантом, по степени риска вполне сравнимым с работой цирковых воздушных гимнастов. А очкарик Каспар, от волнения с трудом подбирая нужные русские слова, говорил о том, что Валентин настоящий хозяин здешних мест, потому что любит эти горы как свое личное...

Отшельник

Все выше поднимается горная тропа. Пришло время представить в моем рассказе еще одного героя. Вон его дом. А вон и он сам, забрался на мачту, чинит "ветряк", что дает ему немного электричества самым экологически безобидным способом.

Внизу многие предупреждали меня: он с тобой и говорить­то не станет. Странный, мол, человек. Однако вопреки предсказаниям принял меня Александр Николаевич вполне радушно, угостил чаем. А для беседы уселись мы в его летней резиденции - хижине со стенами из высушенных стеблей конского щавеля, поставленной неподалеку от основного жилища.

По должности Александр является смотрителем этого двухэтажного домика, призванного быть пристанищем горным путникам, нуждающимся в тепле и ночлеге. Здесь же живет и верная спутница отшельника: его духовная сестра - Ольга. Она передает вниз метеорологический прогноз. Это их, назовем так, социальное лицо. Истинная же жизнь этих людей отличается от той, что ограничена рамками служебных обязанностей, как день от ночи.

И трудна она не потому, что наполнена физической работой, ставшей естественной в условиях оторванности от привычного быта современного человека. (В конце концов пастухи­киргизы тоже по несколько месяцев в году находятся в горах. Правда, не зимой.) И не потому, что время от времени Александру приходится участвовать в спасательных работах, выручая незадачливых искателей приключений. И не от того, что раз в 3-4 месяца он должен спускаться вниз, чтобы закупить разных круп и кое­какого еще необходимого товара. Теперь ведь у них есть лошадь. А раньше груз тащили на себе. Десятки километров. Все вверх и вверх. Нет, дело не в том. Время их расписано по минутам из­за того, что главная цель этого и любого другого дня - постоянное духовное и физическое совершенствование.

Честно говоря, я с некоторым внутренним трепетом пишу эти строки. Потому что мне очень бы не хотелось, чтобы сказанное вызвало у читателя усмешку по поводу моих героев. С другой стороны, мне бы также не хотелось, чтобы рассказ этот был понят как призыв следовать их примеру, поскольку сам я идти по их пути не стремлюсь. Пожалуй, я был бы рад, чтобы эта история неторопливо и чистосердечно поведанная гостю, под аккомпанимент горной реки, стала поводом для твоих, читатель, размышлений. А выводы каждый для себя сделает сам.

Итак, жил­был художник. Учился, писал натюрморты, занимался чеканкой, греб на байдарке. И вдруг заболел. Что­то случилось с организмом. Здоровье с каждым днем становилось все хуже и хуже. И диагнозы - один страшнее другого: язва желудка, цирроз печени, псориаз в тяжелейшей форме - вся кожа была поражена так, что любое движение отзывалось болью. Местные бишкекские врачи рекомендовали ехать в Москву.

Собрали друзья художника деньги и отправили Александра в столицу. Полгода он там по клиникам валялся, но облегчение не наступало. Совсем уж было наш художник отчаялся, домой ехать собрался, как тут смилостивилось Провидение и послало ему встречу с врачом­парапсихологом Павлом Павловичем Соколовым. Поговорили они, и обмозговав ситуацию, взялся врач помочь уже почти потерявшему надежду пациенту. Прописал Соколов Александру оздоровительное голодание, и 27 дней под наблюдением врача он обходился без еды, по 3 литра в день выпивал кипяченой воды. 25 дней продолжался и выход из голодания. Начинали с одного глотка сока: на завтрак, обед и ужин. Похудел больной на 18 кг, но зато и кожа очистилась, желудок, печень начали работать.

За лечение врач денег не взял, а на прощание сказал: "Вернешься к старому образу жизни - и болезни твои к тебе возвратятся. Советую начать тебе с хатха­йоги и книг по здоровому питанию - Шелтон, Брег..." .

- 1976 год считаю второй датой своего рождения, - говорит мой собеседник.

Он начал собирать литературу по хатха­йоге, восточным боевым искусствам, китайской прикладной медицине. В конце семидесятых эти книги были большой редкостью. Как правило, "самиздат". Через восемь месяцев после поездки в Москву он практически забыл о своих "болячках" . На первом этапе его особенно увлекли йоговские упражнения - осанны. Но чем больше он читал, чем глубже уходил в пласты нетрадиционных, а в тот момент и официально запрещенных знаний, тем больше хотелось узнать об эзотерической науке и практике.

Сегодня в их тесном домишке, затерянном в тянь­шаньских горах, собрана библиотека, содержащая около 5 тысяч томов. И здесь книги не только о йоге, левитации, тантризме, оккультизме, но и Сартр, Камю, Франкль: труды по философии и психологии.

Все это интеллектуальное богатство изо дня в день, из года в год терпеливо изучается, осмысляется, подвергается анализу, переносится в дневники. Каждое утро ( оно начинается у Александра и Ольги около четырех) трехчасовая йоговская тренировка, а потом дойка коровы, пряжа шерсти (Ольга любит вязать и ей купили ангорскую, славящуюся пухом, козу), выпечка хлеба, огород и множество других забот, на которые обречены люди, оторванные от благ цивилизации.

А вечером - чтение. Часто при свете керосиновой лампы.

- Саша, что вы получили здесь взамен привычных городских удобств: телевизора, ванной, теплого туалета?

- Здесь легче блюсти целомудрие, телесное и духовное. (По индийски это называется брахма­чари). В горах легко молиться. Они ближе к Богу. Только тут я обрел возможность молчать столько, сколько хочется. Процесс молчания дает возможность отследить процесс мышления.

Много лет назад, еще когда жил в Бишкеке, мне захотелось многое обдумать, и я дал восьмимесячный обет молчания. Это было в начале 80­х. Как раз пошли гонения на восточные единоборства. Я люблю и практикую упражнения с шестом, но никогда не считал себя большим специалистом в этом виде. Тем более не лез в преподавание. Однажды ко мне в мастерскую нагрянули несколько кагэбэшников. Видно, кто­то стукнул, что я занимаюсь хатха­йогой. Ну, а тем по неграмотности было все равно - йога или каратэ. Главное - обличить, заработать очки по службе.

Они били меня руками и ногами, молотком для чеканки. Требовали признания. Я писал им записки, пытался объяснить, что не могу говорить. Но это только приводило их еще в большее бешенство. Соседи нашли меня в бесчувственном состоянии и отправили в больницу. Приходил следователь из милиции. Думаю, спасло меня от дальнейших преследований только то, что я написал в объяснении, что меня избили какие­то хулиганы, никаких претензий не имею.

Что мы получили взамен городских удобств? Возможность жить так, как нам хочется. Горы - наш храм, приют, монастырь. Единственно, чего боюсь, что и на этот домик кто­то захочет наложить лапу. Выгонят нас, а сюда будут приезжать богатые люди с девчонками и, как говорится, отдыхать.

- Вы пострадали за то, что не хотели быть как все. Можно сказать, за инакомыслие. Но сейчас другие времена. Никому не возбраняется заниматься йогой, поклоняться Будде, или кому­либо другому. По­моему, в больших городах наблюдается даже переизбыток "Гуру" или "Учителей" самых различных направлений.

- Люди не хотят сами думать. Им удобнее паразитировать, перекладывая ответственность на Учителя. Недавно ко мне приходит женщина. Узнала ведь от кого­то, добралась! "Возьмите в ученицы". Задал ей несколько вопросов. Знания - наискуднейшие. Зато уже берется лечить людей. Говорит, что чувствует в себе целительную энергию. Самомнение колоссальное. Я ей написал большой список литературы. Говорю, приходите через десять лет. Прочтите, подумайте, тогда побеседуем. Обиделась.

А Ольга беседовать со мной отказалась. Угощала свежим хлебом, оладьями, молоком. Но на разговор не шла. Саша потом пояснил: "Боится, что вы чего­нибудь напишете такое, что нам навредит. Я ее, в общем, понимаю. Знаете, как тяжело мы здесь начинали? Денег совсем не было. Месяц одним крахмалом питались. Варили как холодец, резали на кусочки, посыпали перцем, солью и ели. Это сейчас за двенадцать с лишним лет обжились".

Распрощались мы тепло. Даже обнялись на прощание.

Прощайте и вы, тянь­шаньские хребты да ущелья, словно храм, манящие к себе самых разных людей. Одним вы даете возможность проверить силу и мужество в спортивных восхождениях и сплавах, другим - насладиться девственной природой, третьим - очистить душу молитвой. Спасибо за все! Даст Бог, еще увидимся.

Редакция благодарит Искандера Айдарлиева, Наталью, Ольгу и Константина Семеновых, Константина Спиридонова, Сергея Нестерова, Халима Шакирова, Валерия Проуторова и всех других, кто содействовал нашему корреспонденту во время его работы в Киргизии.

  В библиотеку