Компетентное мнение

Алексей Сребницкий

КОРОЛЬ И КАПУСТА

Выращивал чемпионов, теперь - “броколли”

Витольд Креер, знаменитый в достопамятные времена мастер тройного прыжка, долго ходивший одним из ее королей, стал потом преуспевающим тренером: подготовил, в частности, легендарного Виктора Санеева. В своем почтеном 65­ летнем возрасте Креер вполне сохранил молодость тела и духа, занимается, однако же, главным образом тем, что на своем дачном участке в Храпуново (помните у Венички Ерофеева: “Москва, 43 км”?) выращивает бельгийскую капусту сорта “броколли”, патриотические черные бобы да чеснок, почитывает Довлатова и Юза Алешковского. И прекрасно себя чувствует.

Между тем Креер еще не успел и башмаков сносить с той недавней поры, когда кипел в самой гуще спортивных событий. На последней Олимпиаде в Атланте он находился в качестве старшего тренера национальной легкоатлетической команды по группе прыжков.

- Это было недавно, это было давно -не так ли, Витольд Анатольевич? - спрашиваю старинного своего знакомца, которого знаю, страшно сказать, не меньше тридцати лет. - Как­ то не могу тебя представить на ролях беззаботного пенсионера. Неужто и впрямь завязал со спортом?

- Конечно же, нет. Вот и сейчас собираюсь в Лужники, где обещал кое­ кому помочь советом. Близится к завершению, а практически и закончена работа, которую условно называю “Российский синдром” - это скрупулезнейший анализ выступлений наших прыгунов на крупнейших соревнованиях последнего времени, прежде всего - на Олимпиаде, с комментариями, заключениями и рекомендациями. Огородничество - так, для души.

- Тут все же возникает вопрос о невостребованности. Вот общий наш приятель - Ким Буханцов. Не найдя себе применения в новой России, бывший знаменитый дискобол, потом - заслуженный тренер, выпестовавший неповторимую Фаину Мельник, отправился на заработки в Сирийскую Арабскую Республику и за два года подготовил на золотую олимпийскую медаль Атланты в легкоатлетическом семиборье Гаду Шуа. Но и после того не понадобился сборной команде России. Не так ли и с тобой?

- В общем, похоже. Я работал уже не в сборной, а в системе ЦСКА, где получал аж 10 долларов в месяц, когда появилась возможность уехать в Китай, а там положили во много раз больше. Два года тренировал китайских “тройников” в провинции Хунань, а затем в Гуанчжоу, в 120 километрах от Гонконга, о котором сегодня так много говорят. По возвращении домой заключил контракт на 1,5 года с легкоатлетической Федерацией России, на олимпийскую подготовку прыгунов сборной команды. Срок истек к январю 1997 года. Разумеется, мог бы, думается мне, поработать и сегодня. Выезжать, к примеру, на места, где готовят прыгунов, куда­ нибудь, как уже получалось, на семинары в Рязань или Чебоксары, где я, кстати сказать, с удовольствием встретился с Ардалионом Игнатьевым; мог бы консультировать тренеров. Увы, Федерация наша бедна, на постоянные контакты такого рода средств не находит.

Витольд Креер, некоторым образом, уникальная фигура в нашем легкоатлетическом спорте. Участник восьми, а по либеральному подсчету даже и десяти Олимпиад - хоть в Книгу Гиннесса. Трижды, в 1956, 1960, 1964 гг. прыгал самолично, причем в Мельбурне и Риме выиграл по бронзовой медали; на Играх 1968-1980 гг., как и в 1996­ м, присутствовал в роли старшего тренера по всем видам прыжков; в Сеуле, 1988, и Барселоне, 1992, его не было. Но там прыгали его ученики, Соков и Коваленко, и тренер незримо был рядом с ними.

Мой собеседник всегда особенно импонировал мне своим исключительно серьезным отношением к делу - будь то прыжки, или тренерская работа. Может, поэтому он не может припомнить какого­ либо забавного, похожего на анекдот случая из своей спортивной карьеры, из олимпийской практики: всегда до предела углубленно сосредотачивался на решении задачи, которую предстояло выполнить, ни на что не отвлекался. Может, сказывались и гены - отец из прибалтов, обрусевший литовец. Характер Витольда, замечу по ходу, отчетливо проявлялся и в шахматах, которые он всегда обожал, а для меня, признаться, способности к этой игре служат в какой­ то степени мерилом интеллекта. Так вот, Креер в сборной СССР был первым номером на 64­ х клетках, где­ то рядом -рекордсмен в беге на 400 метров Александр Братчиков, а уже за ними - заслуженный тренер СССР Евгений Филиппович Кузнецов и Валерий Брумель. Но и в шахматах Креер романтическим завихрениям предпочитал солидную позиционную игру, без авантюр - сплошной прагматизм. Таким он был и в своем спорте.

Поскольку последняя беседа состоялась вскоре же после Кубка Европы в Мюнхене, где в тройном прыжке наш Денис Капустин был вторым, зато Инна Ласовская - первой, показав 14,91 метра, то мы, естественно, не избежали этой темы - женщины в тройном прыжке, то есть в легкоатлетической дисциплине, которая до последнего времени принадлежала исключительно сильному полу.

- Да, девушки ушли вперед, - признает Креер.

- Тебе не кажется, Витольд, что у тройного прыжка, с его нагрузками, отнюдь не женское лицо?

- Не согласен. Более того - я был одним из активных сторонников зарождения, а точнее говоря, - возрождения у нас этого вида. А почему бы и нет, ведь прыгают же, к примеру, прекрасные дамы с парашютом, давно уже бегают марафон, начали и молот метать, прыгать с шестом. Между тем еще в 20-30­ е годы тройным уже прыгали женщины и на Западе, в частности, в США, да и у нас. Залтонашвили в 1929­ м, если не ошибаюсь, показывала 9 метров с хвостиком.

- В новые времена, как я знаю, пионерками выступили американки, где­ то в начале восьмидесятых. Нам, как водится, пришлось наверстывать?

- Да, но мы быстро взяли свое. Поначалу в группе неофиток выделялись прыгунья в длину Галина Чистякова, что было вполне логично, но еще и Ирина Сергеева, ныне широко известная под фамилией Привалова, блестящий спринтер; также Светлана Акимова­ Москалец, пришедшая в тройной из легкоатлетического семиборья. Так начинали. Потом уже, когда стало ясно, что быть женскому тройному олимпийским видом, резко бросились на переквалификацию почти исключительно прыгуньи в длину. Надо сказать, что поступили они совершенно правильно: ведь в основной своей дисциплине им, не считая разве что суперспортсменок Чистяковой и Инессы Кравец, не удалось полностью реализовать себя. А здесь стали бить рекорды, побеждать. Это, к примеру, Иоланда Чен, та же Ласовская, Анна Бирюкова.

- Ты упомянул Чистякову, мировую рекордсменку по прыжкам в длину. Прекрасно помню эту красивую смугляночку из Измаила, тоненькую, как тростиночка, но что­ то давно о ней ничего не слышно. Как она, ты в курсе?

- В Атланте Галя была 14­ й, видно, уходит ее время. А выступала она там за Словакию, чье гражданство получила. Живет в Братиславе, вместе с мужем, бывшим моим учеником Сашей Бескровным, с ним мы тоже работали. Он по паспорту пока еще россиянин. Их дочке, Ирине, - 15 лет, тоже уже кое­ чему научилась в нашем спорте. Зимой одержала две победы на чемпионате Москвы по своей возрастной группе, показала 5,36 в длине и 11, 55 в тройном. Можно сказать - образовалась династия.

Получилось так, что, договариваясь с Ласовской, серебряным медалистом Олимпиады в Атланте, об обстоятельном интервью, я получил не то чтобы отказ, но предложение перенести беседу на сентябрь. В принципе я понимаю Инну: уж лучше поговорить по душам после чемпионата мира в Афинах. Мы тогда и не подозревали, что Афин для Ласовской не будет, как и не приобретет сборная России “железную”, поскольку украинка Кравец не в порядке, золотую медаль: Инна, использовав в Мюнхене лишь одну, хотя и оказавшуюся победной, попытку, получила профессиональную, можно сказать, травму - порвала “ахиллы”. Тем не менее, она успела приобрести определенную популярность, интерес к ней высок.

- Витольд, ты хорошо знаешь Ласовскую?

- Конечно. Она, если судить по спортивным родственным связям, разумеется, условным, приходится мне как бы внучкой. Мне доводилось в свое время тренировать ее наставника Вячеслава Соколова, потом - заслуженного тренера СССР, работавшего впоследствии и с Чистяковой, и с Чен, и с Бирюковой, а также и с Александром Бескровным. Дотренировывал Вячеслав и моего Сашу Коваленко. Наибольшего же успеха добился он все же, пожалуй, с Ласовской. Очень хорошая девочка.

- И к тому же красивая. Как, впрочем, и другие наши мастерицы, если будет позволено так сказать, тройного прыжка; не случайно ведь Лана Чен, дочь твоего старого друга и соперника Евгения, попала на страницы “Плэй­ бой”. А что Инна собой представляет чисто по­ человечески?

- В сборной команде у нее смешное прозвище - “Лосось”. Но это, конечно, скорее не по складу души, а по фамилии. Вообще же, Инна, как мне кажется, по натуре человек несколько консервативный. К переменам - туговата, настороженно относится к малознакомым людям и в спорте с неохотой переходит от испытанного на что­ то новое. Это одновременно и недостаток, но и, в определенной мере, достоинство. Такой Инна была и в юности. Вот вспоминаю, приехали мы в Сандберри, это Канада, на чемпионат мира среди юниоров 1988 года. У меня там прыгал волгоградец Мелихов, победил - 16,76. А Инна была запасной, знала, что ей не прыгать, но все равно тренировалась точно по плану, без малейших отклонений. Это, наверное, чисто по­ женски: все, что предписано, выполнять досконально.

- А какова Ласовская, что называется, в быту?

- Я говорил, что с людьми Инна сходится нелегко, но если уж сложились отношения, как, скажем, с нашей хорошей ядротолкательницей Светланой Кривелевой, то лучше подруги не найти. В своем узком кругу - компанейская девушка, веселая, душа общества. Дружила с Андреем Куренным, тоже наш человек - тройник, у того же Соколова тренируется, чемпион Универсиады-95 в Фукуока, прыгает за семнадцать. Только что выиграл в Туле чемпионат России - 17,44. Так вот, хоть 25­ летний Андрей и моложе всего­ то парой лет, а в отношении к нему у Инны просматривалось что­ то материнское, заботливое. Это не от возраста - от характера.

- А какие у Ласовской перспективы в тройном прыжке? Она совладелица (в партнерстве с Бирюковой) национального рекорда - 15,09. Но ведь до мирового достижения Кравец почти полметра - 15, 50. Сумеет ли Инна его перекрыть?

- Не совсем, если честно, в этом уверен, хотя, конечно, Инна, подлечившись, еще будет побеждать - и не раз. Боюсь, однако, что после травмы у нее будет уже другая спортивная судьба. Конкуренции у нее, во всяком случае дома, пока практически нет. А вот для дальнейшего роста есть препятствие психологического порядка. Рейтинг и без того высокий, что сулит благоприятные условия, вполне приемлемые гонорары в хороших соревнованиях. Тренировка - устоявшаяся, а чтобы идти дальше, следовало бы что­ то и обновить. Но лукавый нашептывает - ведь не ищут добра от добра, лучшего - от хорошего. Вообще, я уже замечал, что наши лидеры в тройном прыжке - это, в основном, не реализовавшие себя прыгуньи в длину. Потому и здесь они достигают многого, но не чрезмерного. Я предсказываю самое большое будущее кому­ то из спортсменок, кто сразу начинал с тройного прыжка, и такие у нас уже есть.

- А тебе, Витольд, доводилось самому тренировать в тройном прыжке девушек? Ну, хотя бы в Китае?

- Была там у меня девочка - Лю Чача, довел ее с 11,20 до 12, 40. Наташа Попова у меня прыгала на 13 метров, была третьим призером чемпионата СССР среди юниорок, консультирую и хабаровчанку Наталью Каюкову, сейчас она в группе сильнейших, послали ее на чемпионат мира в Афины.

- И с кем же, если откровенно, труднее работать?

- Ясное дело, с девочками. Их надо загружать, как и парней, а все равно - жалеешь. Да, они выносливы, искренне стремятся к большим объемам, но тренер все время подспудно думает - а выдержат ли? Тройной на тренировке - это и многократные прыжки, и силовые упражнения. Вот хотя бы такое - присесть на одной ноге с двумя партнерами на плечах. Или еще - “сорок сороков”: пропрыгать на одной ножке сорок раз по сорок метров. Не слабо?

- Я знаю, Витольд, что ты всегда стремился к тому, чтобы ученикам не наскучили тренировки.

- Такой взгляд у меня сложился к 1970­ му году. Однажды Виктор Санеев, добросовестно исполнив в зале и на улице все, что я ему предписал, сокрушенно заметил: “Витольд Анатольевич, ну что же мы все время делаем одно и то же!”. Не поверишь, но эта реплика, брошенная мимоходом, дала мне толчок для того, чтобы в корне пересмотреть свои прежние представления.

- Тут и еще вопрос, заодно. Наш общий друг Санеев сейчас учит легкой атлетике школьников в одном из частных колледжей Австралии. А первый его тренер - Керселян, которого мы тоже оба любили, он передал тебе Виктора, вы работали втроем - так где он теперь, Акоп Самвелыч, я его потерял?

- Ты ведь знаешь, какие были события в Абхазии. И еще несчастье: Акоп лишился любимой жены, ты ее, конечно, помнишь - Этери. Через какое­ то время женился вторично, но что­ то в нем сломалось. Кругом война, он ушел к родственникам в горы и там затерялся. Печально. Тренеры его типа, их не так уж много, но они были и есть, - это соль нашей спортивной земли.

У нас тройной прыжок издавна и по праву был, как говорили встарь, ударным видом в легкоатлетическом спорте. Была своя школа, создавали ее специалисты высшего класса, такие, как Николай Озолин: он обучал Леонида Щербакова, а это наш первый мировой рекордсмен в тройном прыжке. Он в пятнадцать лет работал на швейной фабрике в Ярославле, позже, уже в Москве, попал под руку Озолина, которому не так давно исполнилось девяносто.

- Дальше - уже для специалистов, а потому и максимально кратко: Озолин первым придумал для тренировки многократные прыжки по 200-400 метров, ввел связки “скачок+шаг” и “шаг+скачок”, активное отталкивание. Щербаков взял серебряную медаль на Олимпиаде-52 в Хельсинки. Если кому и проигрывал, так только самородку из Бразилии Адемайра да Сильва. Были у нас и позже крупные фигуры.

Но все это - прекрасное прошлое. Сейчас мы работаем по­ старинке, на образцах, мягко говоря, десятилетней давности. А ведь есть же у нас, грубо говоря, человеческий материал, как был и прежде. Более того, есть и условия, в том числе - на местах. Но с кем из тренеров ни поговоришь, всякий в первую очередь жалуется - того, мол, не хватает, этого, денег не дают. Никто не спрашивает: а что ты можешь посоветовать в смысле методики тренировки? Другие проблемы волнуют. Видимо, время такое наступило.

- Ворчишь, Витольд? Но вот тебе и шпилька. Ты ведь отвечал за подготовку прыгунов к Атланте. А вышел провал. Не стыдно?

-Две серебряные медали - тоже неплохо. Но послушай... Я был взят на пост до 31 декабря 1996 года, на 18 месяцев. Кое­ что успел: при мне восторжествовал спортивный принцип отбора в олимпийскую команду. Где­ то оказался бессильным, мне бы очень хотелось добиться того, чтобы коммерческие старты не мешали главным, к коим, естественно, относятся Олимпийские игры. Что­ то и сделал, но ведь новые времена: старший тренер, по сути - администратор, в лучшем случае четвертая-пятая фигура в иерархии - после спортсмена, менеджера, тренера, руководителя. Я узнаю, незадолго до Олимпиады, - не по официальным, заметь, каналам, а из сообщений радио, что Транденков, как, впрочем, Чистяков и Бочкарев, то есть все наши лидеры в прыжках с шестом, отправляются на коммерческий турнир в Ниццу. На мой взгляд, если хочешь выиграть Олимпиаду -воздержись от поездки. Но воспрепятствовать не могу. Итог: Игорь прыгнул там неудачно, что­ то порядка 5,70-5,80, это еще было бы полбеды. Но оказалось, что заодно получил небольшую травму, которая проявилась как раз “вовремя” - уже в Атланте; далее - при возвращении из Ниццы затерялись в аэропорту его боевые шесты, сколько переживаний по этому поводу, можешь себе представить.

- Хорошо, но поговорим и о мужчинах, лидерах в тройном. Есть ли у них перспективы?

- На тех, кто наверху сейчас, я особенно не рассчитываю, хотя, на радость, кто­ то уже и выдвигается. Так, на Кубке Европы в Мюнхене вторым вслед за англичанином Эдвардсом был Денис Капустин из Казани, ученик Гумера Мухамедова. Впрочем, Денис не так уж и юн, он родился в 1970­ м году, то есть возраст не мальчика, но мужа, у него прыжок на 17, 62, да и время в запасе. Я, признаться, более пристально вглядываюсь в совсем новую молодежь. Ну, к примеру, Саша Гущинский, 1978 года рождения. Уже прыгал на 16,56. Он в Краснодаре, но одновременно - и в Норильске, где числится на каком­ то там комбинате. Дома, что на юге, что на севере, прыгает хорошо, а как выезжает, скажем, на юниорский чемпионат мира в Сидней, так недобирает до своего лучшего результата добрый метр. Значит, какие­ то психологические проблемы надо решать.

- Для полноты картины надо бы и об Эдвардсе сказать, о его фантастическом рекорде.

- Это не человек - комета, его полет не рассчитаешь заранее. Вот вроде бы проиграл “свою” Олимпиаду в Атланте, хотя и был там вторым, что тоже здорово, а теперь вдруг с легкостью необычайной выиграл Кубок Европы по Суперлиге. Он ведь начал совершать свои чудеса уже в солидном возрасте, успел, будучи выпускником университета в Дураме, поработать в химической лаборатории, диагностируя на хромосомах, обзавелся семьей - жена, двое детей. Он, безусловно, талантлив, но очень вовремя Эдвардсу улыбнулся ВТФ - “внетренировочный фактор”. А это - и медико­ биологическое обслуживание, условия для восстановления и стимулирования, фармподготовка. Ну и еще воздействие, разумеется, благоприятное, прочих случайных обстоятельств. Религиозный человек, Эдвардс, которому уже 31, кстати сказать, во имя своих спортивных амбиций сумел пойти на компромисс с церковью, ведь раньше он отказывался от соревнований, если их назначали на воскресенье. Аналог с шахматистом Фишером, который из религиозных соображений не играл по субботам. Замечено, что ВТФ наиболее эффектно срабатывает в ситуациях для скороспелого или припозднившегося, как Джонатан Эдвардс, спортсмена.

- Понятно. Но ведь Эдвардс, кроме этих обстоятельств, еще, надо думать, и выдающийся мастер прыжка тройным. Может, попробуем сравнить его с “чемпионом всех времен”, бывшим твоим учеником Виктором Санеевым?

- Почему бы и нет? По силовым качествам Эдвардс, пожалуй, превосходит Санеева, хотя он ростом поменьше, всего 181 см, и полегче. К тому же, и быстрее, хотя Виктор тоже был неплохим спринтером. Более того: англичанин, на мой взгляд, техничнее нашего великого чемпиона. Качества, которыми снабдили Джонатана Бог и природа, использует в движении с большей отдачей. Санеев, тут никто не станет спорить, был прыгучее и вообще далеко не полностью реализовал то, что было ему дано. Виктору бы родиться чуть попозже, когда в систему подготовки спортсмена пришли принципиально новые знания. Но уж в чем Санеев сильнее, так это в волевых качествах, и это бесспорно.

- Я бы продолжил беседу. На бобы, которые обожаю, на капусту по­ брюссельски не приглашаешь?

- Сходим и по грибы - у нас их навалом. Уже в июле за одну ходку взял с дюжину боровиков, правда, половина - с червями, да лисичек с лукошко. Только не пиши об этом - наедет Москва и все вытопчет.

А я понял это как шутку, потому взял да и написал.

  В библиотеку