Один на один

Константин ТИНОВИЦКИЙ,
заслуженный тренер России,мастер спорта по самбо и дзюдо

“ДЯДЮ СТАЛИНА ХОЧУ ПОЦЕЛОВАТЬ”
Байки борцовской “бригады”

Первые капли заветного напитка пролились в коньячные рюмки уже в баре Внуковского аэропорта. Но у кого повернется язык осудить их за это? Их, лучших борцов вольного стиля разных поколений, собравшихся со всех концов бывшего СССР, чтобы почтить память своего друга, пятикратного чемпиона мира дагестанца Али Алиева? Мы летели в Махачкалу на турнир памяти Али, которому в этом году должно было бы исполниться 60.

Осмелюсь утверждать, что, пожалуй, ни в одном виде спорта нет столь теплых отношений между соперниками, как в борьбе - в любой из ее разновидностей. Больше того, если вы - борец и оказались в чужом городе, то выберите в уличной толпе человека с ушами, формой напоминающими пельмени, обратитесь к нему, представьтесь и будьте уверены, что он сделает все возможное, чтобы разрешить ваши проблемы.

Потому нет ничего удивительного, что как только мы взошли на борт самолета, в минуту-другую была сколочена бригада, которая на протяжении всего вояжа предпочитала держаться вместе. Ну, и разумеется, в таком обществе баек, прямо или косвенно связанных с борцовским ковром, наслушался немало.

“Бригадиром”, по единодушному согласию, был избран Зияудин Исаев, заслуженный мастер спорта, успешно боровшийся не только по вольной и самбо, но не так давно выигравший еще и Олимпийские игры для ветеранов дзюдо. Нынче он - заместитель председателя “Роснефтегазстроя”. Заместителем “бригадира” согласился быть двукратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, ныне депутат парламента Грузии Леван Тедиашвили.

Сами понимаете, что в такой компании при всем взаимном уважении чинопочитания не было и в помине. В шутку “бригадир” с заместителем заспорили, кто из них кому больше обязан. История же меж ними вышла следующая.

В 1973 году в Тегеране проходил чемпионат мира по трем видам борьбы: классической, вольной и самбо. “Классики” и “вольники” отсоревновались в первые дни, а завершали состязания самбисты.

Тедиашвили:

- Выиграл я “золото” и с полным правом отправился пить водку. Чего же на радостях не погулять? Не в наглую, конечно: страна мусульманская - втихаря разлили. Вдруг подходят ко мне Ленц, руководитель делегации, и “папа” Вахтанг (Вахтанг Балавадзе, знаменитый грузинский борец и тренер, чемпион мира и призер Олимпийских игр, в самом деле “папа” и “дедушка” нескольким поколениям грузинских борцов. - К.Т.).

Ленц и говорит мне: “Ты, Леван, кончай водку пить, тебе завтра по самбо еще выступать”.

Я ничего не понимаю, думаю - шутит. Тут и Вахтанг ему вторит: “Сынок, вспомни, как по чидаобе (грузинская национальная борьба) боролся. Какая разница: что чоха, что самбистская куртка? Ты справишься!”. Оказывается, Зия, который должен был выступать за сборную СССР по самбо, на тренировке травмировал плечо. А я в его весе. Пришлось его выручить и снова попотеть. Вот я и говорю, что он мне обязан.

Бахоев:

- Зато благодаря мне ты еще и по самбо чемпионом мира стал. Если бы не моя травма, где б такой случай представился?

Прилетели. Просто сказать, что в Дагестане любят борьбу, значит ничего не сказать. И турнир памяти Али Алиева был организован выше всяких похвал. Иначе, наверное, и быть не могло. Ведь он здесь воистину национальный герой. Народный поэт Расул Гамзатов на торжественном митинге в центре города возле памятника Али сказал, что для дагестанцев этот человек то же самое, что Гагарин для всех россиян.

Юрий Шахмурадов, чемпион мира, трехкратный чемпион Европы, заслуженный тренер СССР:

- Что меня поражало в Али, так это его умение терпеть. Три раза в год он гонял вес по 10 кг. И я всегда удивлялся, сколько же нужно силы воли, чтобы выдержать этот жуткий эксперимент над своим организмом.

А ведь в те годы гонять весь надо было по полной программе, потому что спортсмены взвешивались не один раз, а четыре дня подряд. Так вот с Али однажды произошел такой случай. Подзывает он парнишку, с которым он жил на сборах в гостинице в Москве, и говорит: “Поезжай в Подольск и привези родниковой воды в термосе”. Тот поехал, вернулся с наполненным термосом, а Али начал чудить дальше. Говорит мне: “Юра, открывай термос и пей воду. Да нет, не так. Пей как Тарас Бульба в фильме пил, чтобы вода по щекам текла”. Эта картина доставляла ему огромное удовольствие, потому что самому Али пить было нельзя: вес подскочит. Вот и шел он на такие хитрости... Как- то раз даже написал расписку, что после турнира выпьет разом сто стаканов воды, но когда вернулся домой, не смог одолеть и пяти.

Асхад Шайхутдинов, многократный чемпион России и призер чемпионатов СССР, доцент Казанского юридического института МВД:

- В 1959- м Али Алиева еще мало кто знал. С ним, перворазрядником, выходцем из горного селения Чох, мы встретились на Спартакиаде народов России. И я, тогда член сборной страны, выиграл у него по баллам. Силы в нем было, энергии, ну просто барс! Подумали наставники, посовещались и решили все же молодого на Спартакиаду народов СССР выставить. Опыта, борцовских знаний у меня, конечно, было больше. Но с другой стороны, по здоровью нам с ним не равняться. Ведь я воевал, фашистский десант брал, был тяжело ранен в голову.

В первой схватке на Спартакиаде перворазрядник встретился с олимпийским чемпионом Мариамом Цалкаламанидзе и буквально смял опытнейшего борца. Этот турнир и стал для Али началом его звездного пути. Так что, считаю его своим крестником в борьбе. Позже мы не раз вместе жили на сборах, и я передал ему кое- какие свои приемы. Был я и в больнице, где Алиев работал главврачом. Помню, как внимательно занимался он одной старушкой, пользовать которую отказались другие врачи. Добрый был человек, отзывчивый.

...Наш автобус возвращается с самой границы Дагестана с Чечней, из Казбековского района, где за щедрым столом нас принимал глава местной администрации Амир Азаев. Поместье его напоминает средневековую крепость. Сам Азаев не расстается с пистолетом. Обстановка здесь непростая. Но чудесный горный пейзаж заставляет забыть о тревожном. Вот, наконец, и равнина.

- А вы знаете, братцы, - глядя в окно говорит Исаев, - что нам, “Роснефтегазстрою”, именно в этих местах за несколько ближайших месяцев предстоит проложить линию нефтепровода в обход Чечни для азербайджанской нефти. А сколько сотен километров нами на Севере проложено? 17 лет там строил. А ты, Леван, помнится, был председателем колхоза? - обращается он к Тедиашвили.

- А потом, еще до того, как стал членом парламента, дважды избирался земляками из Сагареджи губернатором. Я ведь оттуда родом. В юности ездил на выходные в Тбилиси, чтобы потренироваться у Балавадзе. Сначала ночевал на вокзале. А потом Вахтанг Михайлович, узнав об этом, стал меня оставлять у себя. Злые языки говорили: “Почему Балавадзе усыновил тебя? Что у него своих детей нет, что ли?”. Помнишь, папа?

Балавадзе вместе с первым советским олимпийским чемпионом Давидом Целакуридзе к тому моменту уже присоединились к нашей компании. Они приехали в Махачкалу через Азербайджан на машине.

- А как он нас заставлял работать у себя в саду! - продолжает Леван. - И ведь не давал есть, пока все не сделаем!

- Не за всякий труд даже обещанную награду получишь, - философски замечает Целакуридзе. - Нам за победу на Олимпиаде Берия 25 тысяч рублей обещал. А в то время “Москвич” 3 стоил.

- Отдал? -интересуется кто- то.

- До сих пор жду.

Роман Дмитриев, олимпийский чемпион:

- А для меня - хотите верьте, хотите нет, - “вооруженка” всегда страшнее Олимпиады была. Ведь для воинской части, где мы зарплату получали, это соревнование №1. Им чемпионат мира, Олимпиада не так важны. И представьте себе ситуацию, я (уже в ранге олимпийского чемпиона) привожу со всеармейских соревнований только “бронзу”. Скандал!

Тедиашвили:

- На Олимпиаде не самые сильные, а самые толстокожие побеждают. Живут все вместе в олимпийской деревне, и многие “горят” синим пламенем. Идет какой- нибудь легкоатлет, а ты уже думаешь: “Может, этот в моем весе? А я его не знаю?”.

В Монреале захожу в столовую (еще результаты жеребьевки неизвестны), направляюсь к немцу: “Первую с тобой боремся”. То же самое говорю и американцу, и шведу. Смотрю, все трое есть перестали. Психологическая атака сработала.

Дома я много тренировался. Однажды даже Новый год на ковре встретил. А на соревнованиях старался жить так, как мне нравится. Главное, нервы сберечь. Мог выпить вина на ночь. Покурить. Там же, в Монреале, между схватками стою, смолю в туалете. Вдруг заходит Сергей Павлов, председатель Госкомспорта. Увидел меня с сигаретой, аж челюсть отвалилась: “Вы что делаете?”. “Разве не видите? Курю!”. Он выскочил. Следующая моя схватка была с румыном. Павлов прямо к самому ковру подошел. Однако после того, как я румына положил, не сказал ни слова.

Из Канады меня хотели отправить домой на теплоходе. Но уже за другое. Сидим смотрим телевизор: Алексеев, Турищева и я. Вдруг заходит Блохин и, не говоря ни слова, переключает на другую программу. “Верни назад”, - говорю. Он обдал меня холодным взором и никаких телодвижений. Звезда же! У меня нервы не выдержали. Взял я его за воротник и сбросил с лестницы. А там снизу поднимался Лобановский. Его и снес любимый ученик. И что тут началось! Общее собрание, дело идет к тому, чтобы отправить меня домой, даже не дав добороться.

Прошу слова. Говорю: “Дайте возможность завоевать для Родины золотую олимпийскую медаль, которую эти одиннадцать красавцев- футболистов, хоть тресни, не добудут и одну на всех!”.

Разрешили добороться. Перед финальной схваткой с американцем знал, что будут засуживать. Наш поединок, вопреки распорядку, поставили последним - после тяжеловесов. Уже предвкушали организаторы, как в финале борцовского турнира будут играть американский гимн.

Я вышел на ковер. Перед тем, как судья дал свисток к началу, я сделал жест Павлову: дескать, подойдите. Он удивился, но подошел. “Я не хочу чтобы меня секундировал Шахмурадов”. Он еще больше удивился. “А кого вы хотите?”. “Вон рядом тренер по боксу стоит. Он ничего не понимает в борьбе. Пусть секундирует”.

Если бы остался Юрий, он наверняка по ходу схватки стал бы мне что- то громко подсказывать. За это точно зацепились бы судьи и дали предупреждение. А что мне мог посоветовать боксер? В перерывах он только повторял: "Давай, давай...".

Американец мог у меня выиграть только в случае, если бы меня сняли со схватки за три предупреждения.

Но по правилам в одной трехминутке нельзя было давать больше двух. Поэтому, с самого начала и до последнего раунда я нарочно немного проигрывал сопернику. И вот последняя трехминутка. Провожу несколько приемов и выхожу вперед. И тут же одно за другим мне объявляют три предупреждения. Однако шалишь, господа! Это против правил. Больше двух не имеете права. Так я их всех перехитрил. Я ведь Леван!

Увы, дорогой читатель, в этом месте мне придется сменить тон и интонацию повествования, потому что дальше речь пойдет о трагедии.

Когда вы прочтете эти строки, пройдет уже около трех месяцев с момента трагической гибели выдающегося спортсмена современности, двукратного олимпийского чемпиона, президента Федерации борьбы России Ивана Сергеевича Ярыгина. Для всего спортивного мира это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Представьте же себе наше состояние. Еще накануне, здесь в Махачкале, мы пожимали его сильную руку, делили с ним застолье, аплодировали, когда Ярыгин награждал победителей турнира. И вдруг рано утром пришло страшное известие: погиб в автокатастрофе.

Исаев и Шахмурадов сразу же на вертолете вылетели к месту происшествия. А мы тем же утром в своем уже почти родном автобусе снова едем на соревнования. Кто- то предлагал прервать турнир в связи со случившимся, но подумали, что сам Иван Сергеевич такого решения не одобрил бы.

Атмосфера горя, словно черная вода, затопила наш вчера еще такой веселый салон. Гляжу по сторонам, и вдруг пропадает ощущение реальности. Ловлю себя на том, что словно смотрю трагический кадр из фильма какого- то великого режиссера. Кругом рубленые мужественные лица, поломанные уши и глаза, в которых слезы и беда. Кто- то не стесняясь всхлипывает.

И в этот момент, когда от горя уже, казалось, и дышать- то нечем, раздался голос 76- летнего Давида Целакуридзе:

- Помню как- то Сталин пригласил нас, лучших спортсменов, отужинать в Георгиевском зале. Сталин был в окружении свиты: Берия, Ворошилов, Каганович, Маленков, Хрущев. Столы ломятся от угощений, идет хлеб- соль. Смотрю, мой сосед, борец- ростовчанин Гриша Ткаченко все на водочку налегает. А закусывает так себе: селедкой, в основном.

Опрокинул Гриша шестой лафетник и поднялся из- за стола: “Ты куда?”- спрашиваю. “Дядю Сталина, - говорит, - хочу поцеловать”. Он фронтовик был, расчувствовался от водочки. “Ты что, с ума сошел? Сядь!”. “Нет, пойду”.

Только Гриша вышел из- за стола и направился к цели, ему навстречу два молодца: “Вы куда, товарищ?”. “Дядю Сталина хочу поцеловать!”. “Это можно, - говорят они. - Только вот давайте здесь, сбоку пройдем”. Под ручки его, и через минуту Гриша исчез.

Сталин еще посидел немного (он только вино пил), встал, отдал указание: “Сидите, ребята, гуляйте!”. Часа в два ночи привезли нас обратно в гостиницу “Москва”. Мы, конечно, за Ткаченко переживали. Времена были строгие. Что с ним? Однако он уже храпел в гостинице. Разбудили. “Ну, как ты?”. “Так я дядю Сталина и не поцеловал”, - отвечает.

Вокруг уже смеялись, утирая глаза. Это была настоящая жизнь, где смешное и трагическое постоянно идут рука об руку. А люди в этом автобусе собрались сильные и искренние, что горюют, когда им горько, и смеются, когда смешно. И потом они - борцы, мужчины, которые не дают себя положить на лопатки, даже если судьба назначила им в противники смерть и трагедию.

  В библиотеку