Один на один

ДЯДЯ ВАНИН -

проповедник здоровой жизни для Шукшина, Буркова и других

Заслуженный мастер спорта и заслуженный артист России Алексей Ванин двенадцать лет был членом сборной команды страны по классической борьбе и снялся в 75 кинокартинах. Среди них “Чемпион мира”, “Карьера Димы Горина”, “Ваш сын и брат”, “Калина красная”, “Они сражались за Родину”, “Джентльмены удачи”.

Небольшая однокомнатная квартира окнами на Алтуфьевское шоссе. Здесь живет вдвоем с супругой наш герой. Дети давно разлетелись, свили свои гнезда. Обстановка скромная. Зато все стены увешаны картинами.

- Пока зрение позволяло, рисовал каждую свободную минуту, - говорит хозяин, широким жестом обводя полотна. - Специально не учился, для души рисовал. Говорят: в здоровом теле - здоровый дух. Я бы перефразировал: здоровый дух и свое тело делает здоровым, и окружающим жизнь облегчает. Иному природа могучее тело дает, а он этим богатством распоряжается как мот. Погордится, посамоутверждается, а в конце концов окажется у разбитого корыта.

- Это не о вас сказано. Если не ошибаюсь, вам в феврале 73 будет. Правильно? А шевелюра густая - молодые позавидуют. Седины даже не видно.

- У меня и зубы все целы. Ни одной пломбы.

- Вот это да! Откройте секрет?

- Я же родом с Алтая, а там люди крепкие, дедушка и бабушка прожили по 100 лет. И смерть к ним пришла с разницей всего в одну неделю.

Жили мы в поселке Благовещенск Ребрихинского района. Весь поселок - домов сорок. И наша семья, и вся родня крестьянствовали. Но и в такой глухомани беда если захочет - сыщет. Отец уехал по делам в Рубцовск, а в это время арестовали его брата, дядю Ивана, сельского кузнеца. Дескать, кулак. Другого брата, Якова, не тронули, потому что на деревне он считался вроде дурачка. С ребятишками бегал, в войну играл. Много лет спустя, когда Якову было уже под девяносто, мы встретились с ним, поговорили, и оказалось, что на самом деле это - умнейший мужик. Воевал в Первую мировую, бежал из германского плена, отлично помнит немецкий язык. Зачем дурачком прикидывался? Чтобы выжить.

А отцу сообщили, чтобы домой не возвращался: заберут. И он уехал в Киселевск Кемеровской области. Где, к слову, позже восемь раз избирался депутатом городского Совета. Потом семья переехала к отцу. Так мы стали горожанами. С шестнадцати лет пошел я трудиться на шахту. Работал наверху, разгружал уголь с платформ. Дневная норма - 60 тонн. На вагонетку и - вперед.

В 1942- м, когда мне было семнадцать, я приписал себе лишний год и - добровольцем на фронт. Воевал под Москвой, под Сталинградом, трижды был ранен. К нам, молодым, опытные солдаты, которые побывали уже под огнем, относились как к собственным детям. Берегли нас, необстрелянных. (К слову, положенную фронтовую норму водки я всегда менял на сахар.)

А про межнациональные отношения тогда и не слыхал никто. Знаете такой анекдот? Молодая женщина зимой поехала отдыхать в южный санаторий. Шлет бабушке телеграмму: “СКУЧНО ЗДЕСЬ. КАВАЛЕРОВ ХОРОШИХ НЕТ. ПОГОДА ПЛОХАЯ. ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ ОТДАЮСЬ ПИНГ- ПОНГУ”. А старушка ей отвечает: “Милая, ничего что твой Пинг- понг - китаец. Главное, был бы человек хороший”.

По этой мерке и я к людям отношусь. Соблюдай национальные обряды, культивируй свои песни, танцы, наслаждайся кухней. Но не противопоставляй свою нацию другим. В России это особенно опасно. Тут ведь все так перемешано. Гитлер очень надеялся, что мы между собой перессоримся. Да не по его вышло. И сейчас такое не гоже.

В самом конце войны демобилизовали меня. Вернулся домой в Киселевск. Пошел наниматься на работу: художником в клуб. А меня как партийного (в партию на фронте приняли) поставили директором.

Жизнь в клубе била ключом. То театральная постановка у нас, то артисты столичные приедут. Сам я на сцене и “яблочко” и чечетку отплясывал. Вел концерты, в репризах участвовал.

Однажды вызывает меня руководство и говорит: “Что ж ты план не даешь?”. Я объясняю, дескать, чуть ли не треть зала - разные начальники со своей родней. Они за билеты не платят.

Мне мое руководство говорит: “Это не дело. Имеешь право 5 контрамарок использовать, а остальные пусть идут, как положено”.

Я и стал, как мне было велено, работать. Все - на общих основаниях. И сколько же я на этом себе врагов нажил! Решил увольняться. А с партийного учета снимать не хотят. Объясняют: “Есть указание обкома, чтобы всех свободных коммунистов бросить на ударную работу под землю, в шахты”.

К тому времени я уже начал серьезно заниматься классической борьбой и за один год выиграл первенство города, области и Сибири.

- Как же вам это удалось после трех ранений?

- В детстве в деревне я то и дело боролся: и с подножками, и без них, и на поясах. Хватка была. Случалось, на покосе во время отдыха перед тем, как к чашке с супом подойти, по 30-40 минут возились. Да и тренер хороший в Киселевске был - Василий Иванович Анисимов, тоже фронтовик, помучился в плену, бежал несколько раз. А отправили его к нам, в глубинку до выяснения, так сказать, лояльности, поскольку в плену побывал. Это был выдающийся борец, и впоследствии он, Кожарский, Марушкин, Пуссеп не раз делили между собой медали чемпионатов СССР.

Я собирался ехать в Москву, учиться в школе тренеров, расти как спортсмен. Но вместо этого партком на два года отправил меня под землю давать стране угля. Один умный человек посоветовал: лучше соглашайся, иначе под статью подведут.

Но и после тяжелой смены в шахте спешил на тренировку. И труд мой не пропал даром: стал вторым призером чемпионата ВЦСПС. Меня оставили на сборы в Минске, и на шахте все- таки дали “вольную”.

К тому времени Анисимова уже “простили”. Он работал в Москве, по его приглашению и я отправился в столицу: в общество “Строитель”. Сначала ночевал прямо в спортзале, потом на стадионе мне выделили комнатенку, которой своими руками и придал жилой вид.

Шел 1949 год. Мои успехи на борцовском ковре были замечены, и генерал Василий Сталин пригласил меня в ВВС. Так я стал армейцем. Выступал до 40 лет. И уже в этом солидном для спорта возрасте в последний раз стал призером первенства СССР. Причем, не проиграл ни одной схватки! Лишь большее, чем у соперников, количество штрафных очков лишило меня “золота”.

- А каким образом вы оказались в кино?

- В 1953 году сценарист Валентин Ежов, тот, что впоследствии написал сценарий к знаменитой “Балладе о солдате”, принес на студию рукопись “Чемпиона мира”. Фильм поручили снимать Владимиру Ганчукову. К сожалению, он умер во время съемок, и работу заканчивал Леонид Луков, постановщик картины “Два бойца”.

Тогда я только приехал из отпуска, и меня пригласили прийти к девяти вечера на “Динамо” в зал борьбы. Режиссер на главную роль решил попробовать не профессионального актера, а настоящего борца, поскольку по сценарию герой должен был много бороться и показывать красивую технику. Да и по сложению чемпион мира не мог иметь тонкие руки и актерскую шейку.

А про меня Ганчукову рассказали, что есть, мол, такой парень, который и побалагурить может, и перед камерой не сробеет. Словом, прихожу на “Динамо”. Вижу - в углу какой- то мужчина с женщиной бурно выясняют отношения. Она даже плакала.

“Муж с женой, что ли, не поладили?” - спрашиваю у кого- то. “Репетируют, - отвечают мне. - И тебе скоро придется. Так что примечай”.

Для начала попросили побороться. Техника у меня была отменная и понравилась режиссеру. “А станцевать, спеть, - спрашивает он, - сможешь?”. “Пожалуйста, с удовольствием”.

Пробный диалог мы играли с актрисой Буровой, хотя потом в фильме снялась Надежда Чередниченко. Та, что с Переверзевым играла в “Первой перчатке”. Я был известным в Москве спортсменом, на классическую борьбу тогда ходило много народа (во Дворце спорта “Крылья Советов” яблоку негде было упасть), поэтому симпатизировавшие мне киномеханики пригласили на просмотр отснятых проб.

Я немного опоздал. В зале уже было темно. Пока показывали кадры с другими претендентами на роль, сидел равнодушно, но как только на экране появился я сам, меня стал разбирать дикий смех. Чего я только не делал: и кусал себя, и щипал - не могу справиться, хохочу как безумный. В зале зажегся свет. И, к своему ужасу, я увидел в первом ряду комиссию, утверждавшую актеров на роли... Выскочил из зала. Все, провал! Ведь у нас на Алтае смех без причины считается первым признаком дурости.

Трое суток от стыда я даже спал плохо. На четвертые звонит помощник режиссера: “Должен тебя огорчить...”. Ну, - думаю, - наверное, деньги за истраченную пленку вычтут”. А он продолжает: “Придется тебе, брат, целый год сниматься в кино”. Юморист! Не забуду этой минуты.

- Но как же все- таки без специального образования и подготовки вы справились с актерской задачей?

- Роль моего тренера, если помните, играл Василий Васильевич Меркурьев, великий артист, прямодушный, добрейший человек. Он меня и учил. С годами пришел опыт. Научился ловить нужное состояние, совмещать личные наблюдения с предлагаемыми в сценарии обстоятельствами.

В новой среде я чувствовал себя нормально. Во- первых, сильных людей везде уважают. Во- вторых, я умел себя поставить. Один фрукт, уж не буду называть фамилию, от злости и собственной неумелости посмел дернуть меня за рукав на съемочной площадке. Взял я его за усы, говорю: “Еще раз и, ой, худо тебе будет”. Дошло.

Василий Макарович Шукшин учил меня: “Леша, не играть, а жить надо в кино, душу рвать, свою правду людям нести. А играют - это в водевиле, в оперетте. Или - когда поздно вечером под мухой домой придешь, надо перед женой разыграть, что ты на собрании, а не на гулянке был”.

- А как вы подружились с Василием Макаровичем?

- Познакомились на съемках “Золотого эшелона”. Макарыч уже тогда все время при себе тетрадочку держал. Что- то постоянно записывал. Вдруг спрашивает: “Парень, а где твоя Родина?”. Я шучу: “Союз Советских Социалистических Республик!”. “Я про малую родину тебя спрашиваю”. “Алтайский край, Ребрихинский район”.

Он руки раскинул и ко мне. Я думаю: “Весовая категория у тебя полегче моей будет, сейчас брошу через грудь”.

Василий Макарович обнял меня: “Дорогой ты мной земляк! Мы ж почти соседи: верст 70, если по прямой”.

- К спорту Шукшин равнодушен был?

- Да что вы! Бокс очень любил. Сам, когда служил срочную, занимался. В последние годы жизни он со спиртным совсем завязал. Но много пил кофе и курил. Сейчас иные говорят, что, дескать, нельзя ему так много было работать: и писал, и снимал, и сам снимался. Но это особый был человек, талант его требовал выхода, самовыражения.

Его и Георгия Буркова, другого моего замечательного товарища, увы, тоже ныне покойного, я всячески старался настроить на здоровый образ жизни. В основном, личным примером. Бурков в шутку называл меня “проповедником”. Но и благодарил за то, что сдерживаю его любовь к застольям.

- Вы и в киноэкспедициях постоянно тренировались?

- Да, конечно. Ведь я был действующим спортсменом. Ковер лени не простит. Перейдя на тренерскую работу, обычно с весны до осени уезжал на съемки, там учил приемам молодых актеров, боролся с ними. В это время ученики мои из секции отправлялись в спортивные лагеря, и я просил коллег приглядывать за парнями, даже приплачивал из своего кармана.

- Ваше тренерская карьера удачно сложилась?

- Вполне. Я подготовил много мастеров спорта, чемпионов Москвы. Но судьбой было уготовано еще раз сменить профессию.

- Как же это произошло?

- В 1974- м Шукшин готовился к съемкам своего главного, как он считал, фильма “Я пришел дать вам волю”. О Степане Разине. Я должен был играть одну из первых ролей - Кондрата, соратника Разина. Кроме того, Василий Макарович пригласил меня поработать на картине ассистентом по подбору актеров. Ведь задумывалось, что потребуется много здоровых мужиков - стрельцы, казаки... Тут бы мои спортивные связи очень пригодились. Но Шукшина не стало, умер он перед самым началом съемок, прямо на пароходе, где мы жили.

Начались хлопоты по заказу мемориальной доски. Надо было думать и об установке памятника. В связи с этими заботами я познакомился со скульптором Вячеславом Лыковым. Сейчас он знаменит. Его творения всем известны - памятник Жукову в Москве, статуя Меркурия в Торговом центре на Пресне и многие другие. Слава, мальчишкой посмотрев фильм “Чемпион мира”, увлекся классической борьбой. И дошел до кандидата в мастера.

Узнав, что я рисую, вырезаю из дерева, мастерю, Клыков пригласил меня к себе подмастерьем. Он делал макеты в глине, а я увеличивал их во много раз, исполнял в камне, в мраморе. Душа в душу мы с ним проработали много лет.

- Алексей Захарович, вы такой могучий, добрый человек. Кажется, что вас и невозможно вывести из равновесия. А на улице приходилось силу применять?

- Случалось. Хулиганов , матершинников из автобуса выбрасывал, когда слов не понимали. Но вообще- то, обычно ко мне прислушиваются.

- В кино снимаетесь? Сейчас ведь многие актеры без работы?

- Снялся в главной роли в фильме “Мертвое поле”. Играю председателя колхоза, которого обманули лихие люди, и пришлось ему, спасая жизнь, за ружье браться. Съемки были непростые, например, в прорубь лазил.

- Не простудились?

- Нет. После воды растирали меня. И ради такого случая для согрева я даже водки выпил.

- Что для вас сейчас самое главное в жизни?

- И сейчас, и прежде было: от себя самого не оторваться. Не взлететь не по талантам незаслуженно высоко, но и не свалиться.

- С борцами дружбу поддерживаете?

- Это самые дружные люди на свете. Московская федерация греко- римской борьбы помогает мне материально. Проводится юношеский турнир моего имени. Все бы хорошо, да вот ноги стали болеть. Так ведь жизнь какая за плечами: ранения, тяжелый труд, большой спорт! Но не сдаюсь: каждый день качаю спину, живот, шею, хотя по документам - инвалид войны второй группы. А душа у меня мальчишеская. Тоже драма от такого несоответствия.

  В библиотеку