Неожиданный поворот

Алексей СРЕБНИЦКИЙ

ПОЦЕЛУЙ ЗМЕИ

И было, право же, приятно

Убежден, что Тамара Лязгина, прекрасная артистка и совершенно очаровательная женщина, в полной мере наделенная чувством юмора, не обидится на несколько шаловливый заголовок, предпосланный этому моему опусу, а поймет и простит. Да, мы, как видимо принято в артистических кругах, при возникшей обоюдной симпатии, дружески расцеловались на прощание.

Но это же не я нарек ее “женщиной- змеей”, в прессе встречалось и другое: “женщина- каучук”, “женщина- резина”, даже “женщина без костей” - все эти имена продиктованы спецификой сценического жанра Лязгиной. Змея к тому же - не самое худшее: ведь, как считается, - мудрейшая из земных тварей.

И еще о поцелуях. Я оказался в интересной компании: в Эфиопии, где Тамара гастролировала, покоренный ее мастерством Хайле Селассие удостоил русскую гостью своего королевского поцелуя.

- С монархами у меня вообще складывались забавные отношения, - вспоминает теперь Лязгина, улыбаясь. - В одном из арабских эмиратов, например, шейх, посмотрев мою работу, отправил гонца в наше посольство с требованием продать меня за 200 тысяч долларов. К моему счастью, таким на Руси тогда не торговали.

- А вот я на днях прочитал в одном из московских еженедельников: “Русские женщины в гареме султана Брунея...”. И, вроде бы, не бедствуют.

- Так меня, питаю надежду, приглашали не в сераль, а на сцену. Красивых девушек много, артисток моего плана, профиля и класса - раз, два и обчелся.

Из чисто этических соображений должен я тут сделать небольшое отступление. Эта публикация, скорее всего, не состоялась, если бы не томская журналистка, музыковед Нинель Воробьева, передавшая через третьи руки в нашу редакцию очерк о своей знаменитой землячке - Лязгиной. Вполне квалифицированно исполненный, он, однако, не устроил нас по той причине, что был написан по беседе едва ли не полуторагодичной давности.

Однако живой интерес к этой яркой фигуре возник, за что я искренне признателен г- же Воробьевой: мы с Тамарой созвонились, артистка навестила наш журнал, а потом мы с фоторепортером отдали ответный визит. И колеса закрутились...

Читатель, ежели не знал того прежде, наверное, уже догадался, в чем изюминка сценического искусства заслуженной артистки России Тамары Лязгиной. Но здесь не может быть однозначного взгляда. Сама Тамара уточняет: “Синтез спортивной акробатики и балета”. Я бы добавил: на подмостках Лязгиной подвластны многие жанры.

Начинала она с танцевальной школы, девчонкой.

- Что особенно запомнилось с той поры, Тамара?

- Мама встретила мое увлечение в штыки. Жили мы неважно, можно сказать - голодно, большая семья в пригороде Томска занимала жалкую каморку в бараке, забот - с избытком, а тут новое беспокойство - за меня. До центра города от дома далече, вечерами - хоть выколи глаза, страшно, да зимой еще сибирские морозы. Недолго думая, взяла да и сожгла мои тунику с пуантами. Так и пришла я на занятия без экипировки, объяснила, будто забыла дома. А балетмейстер Казимиров все равно повелел: “К станку!”. И я без пуантов, единственная девочка среди взрослых балерин, встала на голые пальцы. Все ахнули: такого нигде и никогда, как прежде, так и сейчас, никто не видывал. А для меня это было не в новинку, пробовала. Такое, надо полагать, дается от Бога, а я еще с рождения была гибкая, совсем малышкой гнулась, как могла, на диво окружающим. Потом подзанялась спортивной акробатикой, потянуло меня к цирку, в 13 лет убежала из Томска с заезжавшим к нам “Шапито”...

- Тоже было что- нибудь любопытное?

- Куда уж там! Я на все была готова - стряпала на всех, полы мела. Клоун дядя Слава умел все и всему меня обучал. Ассистировала гимнастам, даже иллюзионистам, подготовила было и собственный акробатический номер. Но директор цирка оказался настоящим самодуром. Однажды даже руку на меня поднял. И вернулась я домой. Тут меня пригласил к себе директор городской филармонии Виктор Цейтлин. Дебют начался забавно. Не могу, говорю, ехать сразу с бригадой на гастроли по области: костюма нет. Так директор сорвал с окна в своем кабинете роскошную занавеску - на, мол, шей, что потребуется.

Объездила всю Сибирь, весь Дальний Восток. В Хабаровске оказавшийся там по случаю великий Махмуд Эсамбаев в восхищении поднялся на сцену, подхватил Тамару на руки и объявил публике: “Очень скоро об этой девочке узнают все”. И точно: уже через месяц юная сибирячка стала лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады в Москве. Отсюда - прямая дорога в Москонцерт, зарубежные гастроли - Лязгиной аплодировали более чем в пятидесяти странах. Есть у нее и награды экзотического происхождения, как, например, Мальтийский крест, медаль императора Японии.

- Я бывала как для каждой бочки затычка, - вспоминает Тамара. - Путешествовала по белу свету с ансамблем Александрова, с другими коллективами... Подозреваю, подсоединяли меня, дабы побольше заработать. Не хвалюсь, но в иных странах за одно мое выступление платили больше, чем за всю программу, скажем, “Орэро”...

- Значит, стали богатой женщиной?

- Да уж! Сами знаете, что платили не мне, почти все отдавали.

- Зато ведь и пообщались, вероятно, с массой интереснейших личностей? В том же “Орэро” , если не ошибаюсь, солировала неподражаемая Нани Брегвадзе. Уж не знаю, пытались ли ее закупить восточные нефтяные магнаты, но ведь певица великолепная. Не так ли?

- В каком- то иноземье Нани предложила мне поселиться с ней в одном номере. Хочу, призналась, с близкого расстояния понаблюдать за вашим режимом. Вы ведь такая изящная. И я заметила, редко когда выходите со всеми на завтрак, а то и за обеденный стол. Но все время в форме. А я отвечаю, что не хочу, мол, подвергать вас чрезмерным испытаниям. Мой режим - не для всех.

- То есть?

- В день концерта - ни- ни. Разве что утром поклюю кураги, изюмчика, орешков. За восемь часов до выхода на сцену. Не позже. Вечером уже не время наедаться - так, фрукты, соки. Моему организму требуется гемоглобин, но никак не шоколад.

Пришлось однажды и тяжело, была как- то в Камбодже, во Вьетнаме, из одной страны Востока в другую перелетали, в третью, пятую... Так за 49 дней вышла вместе с коллегами из Краснознаменного ансамбля к общему столу всего- то пару раз. Руководители не догадались предложить мне хотя бы фрукты в номер, а с суточными у нас было, естественно, неважно. На работе, к счастью, это не отразилось.

В домашних альбомах Тамары Лязгиной, а им несть числа, множество снимков, где она запечатлена с людьми, коих вся страна знала и знает: Аркадий Райкин, Иосиф Кобзон, Геннадий Хазанов, Владимир Васильев... Особенно часто фотографировалась с Евгением Моргуновым - легендарным “Бывалым” из комедий Гайдая.

- Я знала всю троицу, часто выступала с ними на концертах. Но если честно, я бы скорее назвала “бывалым” Юрия Никулина, которого очень любила, как и Георгия Вицина. Вот Моргунову больше подошло бы другое прозвище, как бы это помягче сказать... “шпана”? Нет, пусть будет “хохмач”.

- Те, кто его знает, утверждают, что это остроумнейший человек, шутник. Мне рассказывали, в частности, про один его коронный номер. В аэропорту объявляют: “Граждане пассажиры! Начинается посадка на самолет, вылетающий рейсом таким- то по такому- то маршруту!”. Моргунов - громко, чтобы все слышали: “Повтори, стерва!”. Диктор: “Повторяю...”. Разве не смешно?

- Но ведь шутка- то грубовата. А он такие и любил. Вот где- нибудь во Дворце спорта, где мы работали, возьмет меня в охапку, он ведь здоровяк, а я - дюймовочка, и к зрителям: “Видите, какая у меня молодая жена? Это Варлей”. Мы с Натальей и вправду немного похожи, а по “Кавказской пленнице” тогда все с ума сходили. Или едем в поезде, в международном вагоне. Проводник приносит чай в прекрасном, чуть ли не севрского фарфора, чайнике. Так Моргунов: “А у меня как раз сегодня день рождения, очень кстати”. И забирает чайничек в качестве подарка. Согласитесь, чуть- чуть пошловато. Вообще же, конечно, вы правы: жизнь подарила мне знакомство и дружбу со многими замечательными людьми. Не обязательно из артистического цеха. Еще и с такими, как, например, обожаемый мною писатель Вениамин Каверин, космонавт Николай Рукавишников, Василий Шукшин.

Интересуюсь у Тамары Лязгиной, насколько тесно она связана со спортом и спортсменами, ведь все же главная из составляющих ее искусства - не какая- нибудь, а именно спортивная акробатика. Да и фильм, уже раз десять прокрученный по ТВ, “Экран” его сделавший, так и назвал: “Акробатка Тамара Лязгина”. Тамара не скрывает, что было время, подкачивалась штангой, играла с 80- килограммовым снарядом при собственном весе в 48 килограммов. Но весь балет, как она говорит, стал уходить в мышцы. Тогда же пришла к заключению: спорт делает мышцы более сильными, но не столь гибкими, никак не способствует плавности движений. Фехтование, пожалуй, куда ни шло, а вот лыжи, коньки - займись ими, так потеряется пластика, у нее, во всяком случае.

- Как же вы тренируетесь, Тамара? Ведь у вас уникальные номера, наверняка требуется специальная подготовка?

- В первую очередь - йога. Бывало, занималась по 8-14 часов в день. Но и сейчас с 4- х утра до 11-ти - йога непременно. Это для меня не просто тренировка, но и образ жизни. Не религия. Я ведь - православная. При помощи йоги я лечила других, лечила и себя.

- И в том была необходимость?

- Не нужно о моих болячках, грустная тема. Такие уж были неприятные травмы, но жаловаться не хочу: профессия у меня рисковая, сама выбрала. Может, потому и сдружилась с Валентином Дикулем, что судьбы у нас схожи: после тяжелейших недугов снова встали в строй. Как и еще один мой друг - Юрий Власов.

- Но вот я вижу у вас в углу комнаты гантели. Значит, не только йога?

- Нет, это муж развлекается.

- Тоже спортсмен?

- Это смотря как взглянуть. Вообще- то, мой Юра Брянский - доктор технических наук, профессор. Поскольку сейчас ученому люду приходится несладко, ушел в бизнес. А в общем- то, был раллистом международного класса. Я же, если говорить о спорте, предпочитаю что- нибудь попроще. Купание в проруби. Вот брал интервью для ТВ Дмитрий Крылов, а у меня переломана нога. Так специально, на радость оператору, разрезала гипс, нырнула в прорубь, а потом, на суше, снова забинтовала. И никаких последствий.

Она вспоминает, что долгое время работала в паре с Николаем Фатеевым, а это 6- кратный чемпион СССР по акробатике. Их номер “Акробатическое адажио” под специально написанную ленинградским композитором Розенцвейгом музыку гремел на всех континентах.

А знаменитый “Каучук” ей ставил великий балетмейстер Касьян Голейзовский. Она терпеть не может “фанеру”, работает под прямое музыкальное сопровождение, хотя, конечно, так получается не всегда. И какие великие маэстро аккомпанировали ей, что называется, живьем - пианист Ашкенази, скрипач Грач...

- И что, все проходило без сучка, без задоринки?

- Было, всякое было... Вот большой правительственный концерт, нас на такие часто приглашали. Стоим в позе на пуантах, Борис Брунов объявляет номер, занавес поднимается. И вдруг дают фонограмму - не нашу, а “Ямайку”. “Уходим!” - говорит партнер. А я упрямая: “Нет, стоим”. Время идет. Уже я прошу, ведь минуты кажутся часами: “Уходим”. Но теперь он меня заставляет: “Нет, терпи!”. Выстояли, дождались своей музыки. А еще как- то подо мной вдребезги разлетелся плексигласовый столик. Вот смеху- то!

Конечно, интересно, но я ненавязчиво возвращаю Тамару к великим спортсменам. Сказала, что очень ей импонировал Александр Медведь. Часто они в составе разных делегаций выезжали за рубеж - в Африку, Азию, еще куда. Так силач Медведь перед каждым ее выступлением картинно выносил на эстраду столик - рабочее место Лязгиной. А наиболее близкой подругой из мира спорта была и есть, пожалуй, Венера Зарипова, гимнастка, “художница”. Познакомились и сдружились они во врачебно- физкультурном диспансере у знаменитого хирурга Башкирова. О Зариповой, куда- то нынче исчезнувшей, Лязгина говорит: “Более уникальной девочки не встречала, это своего рода Плисецкая. В спорте, разумеется”.

- И где же она теперь?

- Вышла замуж, уехала в Израиль. Девочки в гимнастике рано вступают во взрослую жизнь с ее интригами. Как- то я отметила, что у нее, да и у других “художниц” чуть неправильный шпагат, кое- что подсказала (Тамара тут же соскользнула с табурета на пол и показала мне с изумительной легкостью “правильный” шпагат - А. С.). Был у меня разговор с Элиной Быстрицкой, головой Всесоюзной федерации художественной гимнастики. По ходу беседы не удержалась: почему, мол, Венеру, по сути еще ребенка, засуживают арбитры, куда- то там не посылают? Так услышала в ответ буквально следующее: “Венере ничего не светит, у нее сволочной характер”. Если даже и так, то главное ведь в другом - большая спортсменка, уже и мировая чемпионка, ей надо помогать. Да и насчет характера я не согласилась. Да, несколько нервная девочка, но умница. Придумывала прекрасные сказки, любила их рассказывать. Словом, потеряли гимнастку. Что и говорить, могут у нас губить талантливых людей. Особенно, если попадается под руку натура тонкая, легко ранимая.

Кстати, о сказках и о талантах. Тамара Лязгина и сама непрочь посочинять, правда, в других жанрах. Благословил ее Вениамин Каверин. Когда впервые, по приглашению, приехала в Переделкино, осмелилась показать мэтру свой рассказик, небольшой, на страничку. Тот прочитал и вынес вердикт: “Нужно писать, очень талантливо”. Сейчас Лязгина заканчивает книгу - о здоровье, тут она дока.

Вообще, замечено: если уж Бог вздумал кого особо одарить, то материала не жалеет. Тамара прекрасный художник, пишет и маслом, и акварелью, и гуашью. Стены ее квартиры в московском кооперативном доме “Лебедь” завешаны работами хозяйки. И все - вполне профессионально. Еще больше полотен, больших и малых, пылятся в шкафах. Тамара даже и выставлялась, но она не слишком честолюбива, работает для себя, для друзей.

Беседа затянулась, пришло время перекусить. За кухонным столом нас оказалось великое множество, ибо к людям присоединилось целое семейство кошек, а за окном требовала своего (и получила!) стайка голубей, а во главе ее вожак: белоснежный Мальчик с хромой голубкой, которую Тамара выхаживает. Что меня удивило: кошки, а их у Лязгиной восемь штук, все где- то подобранные в полуживом состоянии и излеченные доброй ее душой, с удовольствием потчевались нарезанной на небольшие дольки сырой цветной капустой, которую сам я в таком виде отведал впервые в жизни. Понравилось.

Зверушек Тамара обожает. Черную Багиру, к примеру, привезла аж из Сибири, где бедняжка ползала на кладбище. Оклемалась, уже и потомство приносит. Лечит болезных Лязгина по собственной методе. Узнав, что у меня только что, после тяжелой и продолжительной болезни чудом вернулся к жизни любимый кот, попеняла: “Почему не позвонил? Я бы вашего Кощея вмиг на ноги поставила”.

Расстаемся. Целуемся со “змеей”. Тамара пошла меня провожать, а заодно и выгулять королевского пуделя Рэма (тоже, кстати, из несчастненьких: попал под машину и отдавал концы, да, к счастью для него, Тамара, проходя мимо, спасла). “Эй, - говорю, - милая, вы же обуться забыли”. “Да нет, - отвечает, - я люблю побродить на воздухе босиком. Только не по асфальту, а по газону - заряжаюсь энергией”. Вот такое диво напоследок. Надо сказать, на дворе уже стояла еще какая студеная пора!

  В библиотеку