ВСТРЕЧА СО ЗВЕЗДОЙ

Беседу провел
Алексей СРЕБНИЦКИЙ

наивная, смешливая, искренняя

Беседа с 21-летней Юлией Чепаловой состоялась сразу же по возращении из Нагано, где она завоевала золотую олимпийскую медаль в гонке на 30 км. Блокнот с записями я на время отложил, решив предложить интервью к следующей зиме. И вот она пришла.

- С каким настроением, Юлия, ты выходила на "тридцатку"?

- Была обида, смешанная со злостью. Меня не поставили в эстафету, хотя я проходила по результатам. Из-за этого долго и горько ревела, обидевшись на тренеров и даже на Лену Вяльбе, которая, как я считала, и выбила меня из состава.

- А потом что, успокоилась?

- Потом я поняла, что если бы бежала в эстафете, то, скорее всего, не выиграла бы "тридцатку". Было бы немного благодушное настроение, а с таким настроением олимпийскую победу одержать трудно, необходим очень сильный стимул, наивысший эмоциональный подъем. Тогда же, считая себя несправедливо обойденной вниманием, я бежала "тридцатку" в состоянии ярости, не преувеличиваю.

- Вообще-то эта дистанция больше для многоопытных, зрелых лыжниц, а вы, в сущности, еще девчонка.

- Знаете, я как-то и раньше больше тяготела к этой гонке. Еще по юниоркам лучше бежала длинные дистанции. К тому же, она - "коньковая", а как раз этот ход у меня особенно хорошо получается. Я его чувствую.

- Ну и как все сложилось?

- Сложилось так, что Бельмондо сразу пошла в отрыв, только я могла состязаться с ней. Хотя постоянно проигрывала 7-9 секунд. После 25-го километра папа крикнул, что итальянка начинает сдавать, но к тому моменту и я была на пределе. Еще раз стиснула зубы. У самого стадиона мне крикнули, что я выигрываю 10 секунд, и тут у меня хлынули слезы: от счастья и боли - усталость в лыжах оборачивается именно физической болью.

- А что потом?

- А потом объятия, цветы, мое сумасшедшее состояние... Девчонки поздравили меня, Стефания Бельмондо. Она вообще молодец, у нас с ней одинаковые характеры - открытые, веселые даже. На пресс-конференции она сказала, что это ее последняя гонка, хотя, возможно, и передумает.

- Но уж у тебя - начало всего, это точно. Кстати, ты ощущаешь теперь себя лидером женской сборной России, ну или одним из лидеров?

- Да нет, пожалуй. Хотя это меня не пугает. Я считаю, что сейчас в мире есть две-три лыжницы, которые объективно посильнее меня. Но они в критическом возрасте. А у меня, я так прикинула, впереди еще пять-шесть сезонов.

- А что потом, не загадывала?

- Тренером, наверное, не буду. Это адская работа, тем более в нынешних экономических условиях. Я за своим папой слежу - это какое же надо иметь терпение! Нет, я такую маяту просто не выдержу. Наверное, стану программистом, но для этого надо учиться. А сейчас я учусь в Хабаровском педагогическом институте. Хотя с недавних пор живу в Москве, вместе с родителями, старшим братом и бабушкой.

- Она тоже следит за твоими выступлениями?

- Следит, и еще как. Бабушка Полина Архиповна сперва выпьет успокаивающую таблетку, а потом садится у телевизора.

- Ну, а что у тебя в личной жизни?

- Вы же знаете, что я не замужем, я к этому очень серьезно отношусь. Вот была я на чемпионате мира в Асьяго, это в Италии, и влюбился в меня один местный парень, тоже лыжник. Ходил вокруг меня, ходил, а потом предложение сделал. Я, конечно, отказалась, разве можно так! Мы же почти не знаем друг друга.

- Скажи, а Москва тебе нравится, ты спокойно чувствуешь себя здесь?

- Знаете, я впервые в Москве побывала лет шесть назад, когда с родителями проездом остановились. И мне столица сразу понравилась, так понравилась, что я про себя решила - обязательно здесь жить буду.

- Но вообще-то Москву больше ругают...

- Это от непонимания, что столица такой и должна быть - огромной, суматошной, в чем-то и жесткой. А потом, смотрите, сколько сюда всего отрицательного привозят именно приезжие, это же видно, это факт. Потом садятся в поезд и начинают клясть Москву.

- Ну, ты рассуждаешь как коренная москвичка, поздравляю!

- Но я, конечно, и свой Комсомольск-на-Амуре люблю. Знаете, как хотелось в родные края после олимпийской победы попасть? Туда от Нагано рукой было подать.

- А когда ты там впервые встала на лыжи?

- Года в четыре. Но это еще было несерьезно.

- А когда серьезное началось?

- В девять лет. Тогда Анатолий Михайлович, папа мой, набрал в "Локомотиве" группу детишек, а я уже вертелась возле него, не отходила. Вот он и стал брать меня на тренировки.

- И когда он увидал в тебе исключительные способности?

- Думаю, что не сразу. Я ведь на школьных уроках физкультуры ничем не выделялась, игры вообще не любила, даже баскетбол. Маленькая была, помню, папа всегда шутил, когда на лыжах стала бегать: мол, ты, Юлька, смотри, как бы тебя ветром в овраг не сдуло. Да я и сейчас не шибко рослая, всего 160 см при весе 54 кг. А тогда стало так получаться, что на соревнованиях я стала выигрывать у девчонок, которые на тренировках бежали сильнее меня. Характером, наверное, брала, уж если я заведусь, то до конца иду, все отдаю. После этого папа иначе стал смотреть на меня, поверил, что из меня может что-то получиться.

- Как я понимаю, тренировались вы в местах глухих, случаи, наверное, всякие были?

- Да, природа в наших краях могучая и красивая. Бежишь, и куниц встречаешь, соболей, белок.

- А кого-нибудь и пострашнее?

- Как-то на медвежонка наткнулась. Он от меня - в гору, я от него - вниз. Лечу и все думаю - не пустилась бы за мной его матушка, слышала я, что медведицы просто свирепеют, когда кто-то их детеныша напугает. Ничего, обошлось.

- Такое, конечно, в Московской области случиться не может.

- Какое тут... Бегаю я по Хорошевке - до стадиона "Динамо". Квартира, как видите, обычная - двухкомнатная в пятиэтажке. Но мы довольны, не избалованы. У нас и телефона раньше не было, а теперь я привезла "трубку" из Японии, так что все потихоньку налаживается.

- Игрушек, смотрю, у вас много, на коллекцию скоро потянет.

- Это лишь половина всего, дарят, сама покупаю плюшевых зверюшек.

- А есть любимая?

- Есть, это Чебурашка. Меня саму так называли.

- А что, вы мне представляетесь человеком искренним, бесхитростным, даже наивным, честное слово.

- Ну что ж, пусть будет по-вашему.

- Все знают, что вы тренируетесь отдельно от сборной. Проблемы возникают?

- Это не совсем так. На какие-то сборы мы приезжаем с папой, но большую часть работы все-таки одни выполняем. Какие проблемы? Ответственность большая, и вся на нас. В начало сезона я слабо вкатывалась, с 58-го места на Кубке мира. Представляете, сколько разговоров было по этому поводу - мол, вот вам плоды индивидуальной подготовки! Завалил дело Анатолий Михайлович... Но неспешная наша, грамотная работа обернулась, как знаете, олимпийской медалью. Я в Нагано действительно в потрясающей форме была, словно звенела вся. Хотя полностью разрядилась только на "тридцатке". А на 10 км по системе Гундерсона я запредельную для себя скорость взяла. Лариса Лазутина имела передо мной 43 секунды, а уже через 3 км я отыграла аж 18 секунд, и это, представляете, у самой Лазутиной! В конце концов я показала шестой результат, хотя все равно именно в этой гонке я была посильнее ее. Поспешила малость, у Ларисы в той ситуации я никак не могла выиграть, а вот за другую медаль могла бы зацепиться. Папа мне потом очень даже внятно объяснил мою ошибку.

- Тяжело тренироваться у родного человека?

- В чем-то да, а в чем-то есть свои преимущества. Он знает меня лучше, чем кто-либо, может, и чем я сама. Но вообще такой индивидуальный метод подготовки подойдет не каждой лыжнице, вот мне и Лазутиной подходит. Не буду говорить о Ларисе, но у меня много каких-то своеобразных качеств, так, во всяком случае, считает папа, поэтому тренировки с командой дают мне меньше пользы.

- Так у вас пойдет и дальше?

- Да, мы уже приняли решение. Зачем отказываться от того, что дает результат?

- Что ж, логично... Спасибо вам, Юлия, за беседу и успехов вам во всем.