|
Eще
немного, и "Пелла" уткнулась в берег у
водомерного поста полярной станции Остров
Правды. Первыми, как всегда, встречают собаки,
брех стоит несусветный! 2 часа ночи. Берег для
отстоя неудобный, ночевать придется в лодке...
Над головой ярко вспыхнул свет фонаря, по трапу
застучали сапоги. Выглядываю - приближаются двое
с карабинами. Представился, познакомились. На
предложение ночевать в доме отказался, сказав,
что нанесу визит утром. Они ушли. А через
некоторое время появился женский коллектив
полярки с тем же предложением. Стараясь не
обидеть их отказом, сказал, что "по условиям
путешествия" должен ночевать только в лодке,
наговорил кучу всякой ерунды. Как объяснить этим
гостеприимным людям, что бесхозную лодку может
запросто раздавить лед, а если вытаскивать ее на
берег, придется все убирать, спасая от собак.
Словом, с ночевкой вне лодки было бы немало
хлопот для всех.
Спал, как сурок. Хозяева предусмотрительно не
будили. Странно, наверное, было им видеть на фоне
льдов маленькую лодочку, из-под тента которой
торчала обычная печная труба - шел дым. Много,
наверное, у них накопилось вопросов до моего
пробуждения.
Заход на станцию был очень кстати. Сколько,
думаете вы, нужно брать в подобное путешествие
часов? Я взял двое. И оба моих "хронометра"
вышли из строя. А без часов - ни счисления, ни
определения места. А впереди туманы и два
открытых участка в 150 км - предстоит плавание вне
видимости берегов.
- Возьмите мои часы, - предложил начальник станции
Эдуард Константинович Крыжин, - у меня есть еще.
Вам же без времени нельзя...
Уговаривать меня было не надо: сам попросил бы.
Заправил газовый баллон, разжился свежим хлебом,
сделал на память снимки. Общение с шестью
полярниками Правды было недолгим и очень
приятным.
Туман
быстро скрыл гостеприимный остров. Осень
стремительно набирает силу - улетают птицы,
неумолимо укорачиваются дни. Опустилась ночь.
Тусклые проблески маяков направляют путь. Это
большая удача - хоть ночью иметь четкие
ориентиры. В полночь совсем рядом прошел большой
сухогруз. Нахожусь на судоходном пути, спать не
придется.Утром с некоторым беспокойством
обнаружил, что земля исчезла. Странное дело,
каким огромным утешением является возможность
не терять ее из виду! Лодка дрейфовала в нужном
направлении. Появилась редкая возможность
устроить в открытом море баню. Мылся я каждые
десять дней, но чтобы на ходу и вдали от берегов -
никогда. Разобрал "гребное место", натянул
тент, затопил под ним печь. Помывка удалась на
славу. Все-таки в открытом море куда спокойнее,
чем вблизи берегов, суша гораздо опаснее моря.
Погода продолжает ухудшаться. Ночь на 12 сентября
провел, укрывшись за кекуром - одиноко стоящей
скалой. Повезло: можно было спать совершенно
спокойно - никто не раздавит!
Пробуждение, однако, оказалось тревожным. Почему
не слышно хлюпанья воды? Почему не колышется
лодка? Новый сюрприз - вмерз в лед! В затишье за
скалой образовался лед толщиной в сантиметр.
Температура-то минус 5°. Опять настроение упало -
уж очень похоже на финал приключений! Целый день
лишь для самоутешения копошусь в сале - густом
слое ледяных кристаллов на поверхности - и
блинчатом льду. Затем точно в такой же
бесполезной и безнадежной работе проходит еще
один день. И только после этого ветер приносит
туман и морось, отгоняет молодой лед от берега.
Это теплый циклон, о приближении которого
говорили полярники с Правды.
 |
День
14 сентября останется в памяти на всю жизнь.
"Капитан ледокольного судна "Пелла-фиорд"
хочет нанести визит капитану атомного ледокола
"Советский Союз", - говорю морякам,
встретившим меня на большом водолазном боте. У
них все - как положено, они все в ярких
спасжилетах, по рации ведут переговоры с
начальством.
И вот с высоты огромного черного борта
опускается парадный трап. Пришвартовываю к нему
лодку, поднимаюсь наверх - становлюсь на семь
часов гостем экипажа.
Капитан
Анатолий Григорьевич Горшковский любезно
предоставил возможность осмотреть судно - это
первая навигация нового атомного исполина.
Затем, разумеется, была отменная сауна. На
встрече с моряками я рассказал о путешествии,
ответил на множество их вопросов. На прощание был
чай в каюте капитана. "Смотрите - не утоните, уж
больно мала ваша лодочка": - напутствовал
Анатолий Григорьевич "своего коллегу"
капитана "Пеллы-фиорда".
К утру выхожу на восточный берег Пясинского
залива. На пути остается только одна преграда -
шхеры Минина, однако это очень сложный участок.
Даже паровая яхта Э.В.Толля "Заря" в 1900 г.
только с большим трудом выбралась отсюда.
"Шхеры Минина доставляют нам немало
огорчений," - писал в дневнике Толль.
...Погода все хуже, сильно мешает продвижению.
Дожди, бураны. Магнитные компасы не работают,
солнца нет. До коренного берега далеко - 150 км.
Где-то
на середине пути три острова, не промахнуться бы!
Единственная возможность взять курс - это
привязаться к географической карте. Нахожу у
юго-западной части о-ва Подкова два небольших
островка. Если "посадить" их на одну ось с
лодкой, то нос последней будет направлен на юг.
Так и ухожу в туман, заметив направление ветра.
Правда, один раз удалось скорректировать
показания компаса по времени и солнцу. Помогали
ориентироваться и пролетающие утки: их курс - на
юг, к местам зимовки.
Через 14 часов хода неожиданно из тумана появился
скалистый берег. Стал двигаться вдоль него и
вскоре убедился, что это - остров. Но какой? Если
Западный Каменный, можно, промахнувшись, угодить
в Енисейский залив. Надо ждать, пока туман
поднимется, и с высоты можно будет осмотреться.
На следующий день оттащил лодку подальше на
берег и полез на вершину острова. Когда увидел
его очертания полностью, стало ясно - нахожусь на
о-ве Расторгуева, т.е. приплыл именно туда, куда
хотел, теперь от берега отделяют меня всего 80 км.
Пока ходил, прошли часа два. Когда при
возвращении стала видна лодка - открыл рот: около
"Пеллы" ходил здоровенный белый медведь.
Запахи пищи его раздражали - он то и дело
останавливался, принюхивался. От увиденного
бросило меня в жар. Если зверь начнет крушить мое
судно, тем и запишет он бесславную последнюю
строчку в моей биографии. С собой - ни ножа, ни
ружья. Все в лодке! Клялся же без ружья в тундру не
уходить. Надо что-то делать, а что?
Пугнуть его свистком, что ли? Не помню даже, когда
и кто его в карман спасжилета положил. Подкрался
поближе, засвистел, как соловей-разбойник, метнул
в зверя камень, а сам спрятался за скалу, смотрю,
что будет. Камень попал в борт лодки, грохот
пошел, будто от удара в бочку. Сила страха
отбросила зверя в сторону, кинулся он в воду -
убоялся милицейской трели! Пока он отплывал, я
подскочил к лодке и достал ружье. Смотрю, медведь
остановился, возвращается к берегу. Выстрел в
воздух его не испугал нисколько. Агрессивен
зверь!
Память мгновенно выдает картинки времен
таежного промысла (в моем "послужном"
охотничьем списке добытых трофеев - 17 медведей,
правда - не белых). Помню я и рассказ о недавнем
нападении медведя на полярников мыса Челюскина.
Остается одно - стрелять! В ствол загоняю патрон с
дробью - это последняя надежда не лишать зверя
жизни. Два патрона с пулями держу в правой руке -
наготове. К счастью, эти два не потребовались.
Когда угостил его по горбу дробовым зарядом,
медведь ухнул в море. Осталась на берегу жижа
смердящего поноса...
На ночь в непогоду и при свежем ветре
отправляться не хотелось: в темноте следить за
волной будет очень сложно. Едва рассвело,
столкнул лодку. Ветер не ослаб, а днем надо ждать
его усиления! Хорошо хоть, что тумана нет. Какую
вытяну последнюю карту?
Тает за кормой остров Расторгуева. Макушку его
уже поглотил горизонт, а коренной берег еще и не
открылся. Все внимание сосредоточено на ходе
волны: нельзя ни на секунду оставить лодку без
твердой руки - зальет. Прыгаю, как в седле лихого
мустанга. Ветер переходит на южные румбы. Это
худшее, что могло быть: 30 км против такого ветра
не выгрести. Но судьба опять пожалела меня: к 16
часам море стало успокаиваться, по курсу
отчетливо проявилась береговая черта.
 Я
понимаю, что жизнь в безбрежном водном
пространстве никогда и не прекращалась ни на
минуту, но сейчас - будто прорвало: стада белух,
нерпа, морские зайцы - проплывают рядом, ныряют,
догоняют. Так много зверя еще видеть не
приходилось! Живет Пясинский залив.
Берег оказался крутым, место для ночлега найти
непросто. Подвернул назад, к падающему на восток
склону - увидел там что-то похожее на устье ручья
или речки.
Нос уловил запах дыма. В свежем морском воздухе
очень отчетливо различаются посторонние запахи.
Сначала даже не обратил внимания, подумав, что
это от ствола ружья. Но охотничья привычка
анализировать любые следы и приметы мгновенно
отвергла это предположение: ружье лежало так, что
запах должно было ветром относить. Покрутил
носом - стало ясно, что гарь несло с берега. Чем
ближе подходил, тем сильнее пахло. Костра не
видно, значит, где-то в темноте зимовье. Чуть
больше часа так и греб, держа нос по ветру.Таежный
опыт не подвел - это было добротное зимовье
охотника-промысловика Николая Копаня. Крепкий,
статный мужчина за пятьдесят без лишних
разговоров завел вездеход и вытащил лодку на
галечный берег, пригласил меня в дом. Хозяин он
оказался гостеприимный, поговорить нам было о
чем.
А наутро дал он дельный совет: "Торопись,
вот-вот шуга по морю пойдет, тогда к Диксону не
пройти. И так морозы задержались, теперь дорог
каждый час. Осталось немного - жми, в поселке
отдохнешь:"
 Последовал
его совету - нажал. Последние 100 км одолел за
полтора дня. Наконец-то лодка еще раз круто
повернула на юг, и взору открылся поселок Диксон.
Выпущенные мною три ракеты поставили последнюю
точку в этом далеко не простом плавании.
Вопрос самому себе: сумел бы я снова совершить
это путешествие, попавшее в "Книгу рекордов
Гиннесса"? Может быть. Но не уверен. Арктика -
хозяйка свирепая. И если снова удалось бы, только
и можно было бы сказать - повезло снова.
И уж никак нельзя сказать, что ты ее - Арктику -
покорил, что теперь-то ты сильнее ее:
Закончить рассказ хочется гордыми словами
Нансена: "Пока человеческое ухо слышит удары
волн в открытом море, пока глаз человеческий
видит сполохи северного сияния над безмолвными
снежными просторами, пока мысль человеческая
устремляется к далеким светилам - до тех пор
мечта о неизведанном будет увлекать за собой дух
человеческий вперед и ввысь".
Мечта о неизведанном. Действительно, разве не она
увлекает нас в новые плавания?
Евгений Смургис
23 февраля 1993 г., г. Липецк |
В библиотеку