| ЛИНАРЕС |
Владимир |
ВСЕГДА - |
 |
|
Из Линареса направлялся Владимир Крамник, как он выразился, на «турнир-шоу» в Монте-Карло. Туда ближе через Барселону, где можно было дня три передохнуть.От красот столицы Каталонии отвлекал его, правда, попутчик Александр Рошаль.То и дело задавал вопросы, да еще при этом, пользуясь давнишним знакомством и значительной разницей в возрасте, обращался на «ты»... Теперь это публикует журнал — Пожалуй, несколько демонстративно не скрывал я своего намерения выиграть супертурнир в Линаресе. Происходило это скорее подсознательно — слишком уж надоело отставать, когда все вроде складывалось отлично. Возможно, не владею еще каким-то секретом подготовки или ее реализации. При полной самоотдаче в подготовительный период и непосредственно на турнире удача ускользает в решающие моменты отдельных партий, а затем и в целом. Поневоле ожидаешь повторения пройденного. И хотя фаталистом еще не стал, могу констатировать, что опять упустил парочку половинок. Хорошо еще набранного хватило для дележа первого места. Так что турнирная судьба за мои мучения и долгие старания частично меня вознаградила. Если бы я хоть на пол-очка отстал от Каспарова, был бы страшно расстроен, просто страшно. Но этого, к счастью, не случилось. Да, некоторые негативные эмоции еще сохраняются после этого турнира, где мог вполне иметь «+4», но опять недобрал. С другой стороны, есть почва для размышлений, а первое место целиком не упущено. В Линаресе довольно тонко удалось обыграть Широва, да и вторая партия с ним шла на нюансах. И с Халифманом черными играл я хорошо, жаль, белыми не довел до победы. Автоматически переставил ходы с Леко и потерял еще пол-очка... Знаете, я подумал: а ведь не случайно к концу возрастает количество ничьих — у людей не хватает сил преодолеть оборону, защищаться все-таки легче, чем нападать. И у меня на финише были перспективные позиции. Но не хватало сил, да в какой-то мере не возникало необходимости... — Ровно год назад мы беседовали после Линареса, и ты считал, что четырнадцать партий это много — «лучше двенадцать или десять». Я сказал про дни отдыха, ты парировал: на супертурнирах они таковыми в полном смысле не являются, надо готовиться к следующей встрече с отнюдь не слабым соперником. Теперь на 10 партий выпало два выходных. — К тому, что я говорил тогда, добавлю: мы часто играем, всего за три недели до этого прошел тяжелый турнир в Вейк-ан-Зее. Идет форсированная подготовка, без перерыва, без полноценного отдыха. Понятно, уделяется внимание и физической форме, но при 8-10-часовой работе над шахматами времени на физкультуру не много остается. Тут уж или подойти к турниру отдохнувшим и со свежей головой, или с новыми дебютными идеями. Возникает замкнутый круг. — Как было на сей раз? — Уехал в Подмосковье на сборы с Евгением Бареевым. Секундант, на которого я рассчитывал, имел другие планы. А у Жени турниров нет. Наши желания поработать над шахматами совпали (благо мы и так иногда что-то вместе анализируем). Бареев сильный партнер, мы с ним вкалывали как лошади, что дало свои плоды в шахматном плане, но имело, как выясняется, и свои минусы. Любопытно, кстати: Бареев, играя всего один турнир за полгода, после него тоже признавался в усталости. Не слишком устает, кто ставит задачу набрать 50% и регулярно набирает «-1». Не хочу обижать, скажем, Пикета или ван Вели — у них другие приоритеты. А кто борется за первое место... Я же знаю Каспарова, вижу его, слышу... Он тоже устает! И Ананд очень утомляется, хотя и скрывает это под невозмутимой индийской внешностью. Когда постоянно надо брать самые высокие места, невозможно не уставать. Однако и усталость бывает разная. Я вот был в Линаресе во вполне приемлемой физической форме. Но энергии добавить, досчитать что-то все же в конце не хватало. Да и Каспарова, по большому счету, в последнем туре для победы над Анандом не хватило. — С Анандом что-то происходит? — Чуть не сказал: к нему удача не приходит. А если серьезно, просто не слишком светлая полоса, потеря вкуса к шахматам. Это у всех нас бывает время от времени. Но ведь он-то должен был готовиться к матчу с Каспаровым и пребывать во всеоружии. — Да, и Элизбар Убилава говорил мне о проделанной большой работе... — Но и в Вейк-ан-Зее, и в Линаресе Ананд не показал никаких свежих идей, не продемонстрировал ничего нового в своей игре. Правда, на финише выступал он совсем неплохо. А вот Широв, наоборот, был очень интересным участником, и по этому показателю я бы поставил его на третье место (что формально так и оказалось). У Леко турнир не получился. Ему бы посложнее заиграть. Мы тут обсуждали его манеру с одним гроссмейстером и пришли к выводу: шахматы Петера чрезмерно компьютерные, без «невынужденных» ошибок, в ожидании промахов соперника. Сам же он, не получив белыми плюса в дебюте, переигрывает партнера редко. А чужих ошибок в таком турнире можно и не дождаться. — Постоянные утверждения о возрастающей роли белого цвета в супертурнирах не нашли цифрового подтверждения в Линаресе. — Это все за счет двух поражений Ананда, который оказался в неважном состоянии. — А Каспаров был в худшем состоянии, нежели в Вейк-ан-Зее? — Трудно сравнивать. Слишком разные турниры. Тут «+2» довольно высокий результат, перфоманс за 2800. Здесь нельзя схватить сразу в дебюте, а там шахматисты из второго эшелона не только послабее играют, но еще и похуже готовы теоретически. Каспаров в Голландии выиграл ряд «домашних» партий. Я же изначально был уверен, что в Линаресе больше «+3» никто не наберет. Каспаров имеет преимущество по разным игровым параметрам, скажем, над Халифманом, Леко, но если нет заметного дебютного перевеса, их техника защиты оказывается в итоге достаточной для ничьих. — По сумме факторов — вмешательство компьютеров, рост ничьих на высшем уровне и т.п. — не пора ли переходить на шахматы Фишера, обычные того и гляди исчерпаются? — Нет, игра наша еще остается довольно сложной, хотя она, как выражаются математики, конечная. Пока же мы исчерпали всего несколько процентов, но, продвигаясь дальше, сталкиваемся с новыми проблемами. Одна из них — заметно возросшая техника защиты. Поэтому во встречах ведущей четверки каждый выигрыш становится событием. — Ты исключил Леко или Широва? — Это еще и вопрос стиля. Широв не слабее, а более уязвим, что ли. Как, возможно, и приближающийся к ведущим Морозевич. Или взять Иванчука, который в отличной форме может разорвать любого, так ведь и проигрывает он слишком часто для супергроссмейстера. И Топалов нестабилен. — Что бы вы, шахматисты, да и поддерживающие журналисты, ни говорили — широкая публика, включая в себя потенциальных и нынешних спонсоров, вздыхает, глядя на таблицу из «половинок». Редакторы средств массовой информации отмахиваются: читателям сплошь ничейные турниры не интересны. Где выход? — Это беда, но не наша вина. От борьбы не уклонялись ни Каспаров, ни я. У меня во втором круге все партии были очень боевые. — И самая боевая из них, белыми с Каспаровым, могла ведь кончиться повторением ходов уже в дебюте. Что тогда сказали бы люди?! — Часто они не понимают, что на самом деле исчерпаны ресурсы борьбы, а за всего несколькими ходами кроется огромная работа. Мы не согласны с критикой, однако вынуждены к ней прислушиваться. И к тому же белыми по-настоящему уважающий себя гроссмейстер сразу на повторение ходов не пойдет. Это самоунижение! — А вот если не сложилось? Сравнивают право шахматной выступки с подачей в теннисе, так и там далеко не всегда получаются эйсы. Через несколько ударов положение может выровниться. И все же, замечал я, подающий больше старается выиграть очко, будто взял на себя некое моральное обязательство. Похоже? — Очень похоже. Психология тут одинаковая. И даже сравнительная сила спортсменов отступает на второй план. — Возвращаясь к вашему поединку, собираюсь «настучать» (как это делают иные коллеги) на некоторых обитателей пресс-центра, включая гроссмейстеров. Предлагали пари, что ничья получится из любой позиции. С одним, утверждавшим полную нелепицу, я даже слегка поссорился. — Не знаю уж, как они там ко мне относятся. Но Каспарова журналисты почему-то нигде не любят — ни на Западе, ни в России. И «поливают» изо всех сил. — Это кто же «поливает» Каспарова? В российских СМИ такое практически невозможно: даже если авторы его заденут, их остановят редакторы. Из специализированных изданий пытается не льстить Каспарову разве что «64». Или есть к нам конкретные претензии? — Против него настроены домашние комсомольцы. К «64» с моей точки зрения претензий быть не должно, а вот ваши зарубежные коллеги, да в целом самые влиятельные журналы — те же «New in Chess», «Schach»... — Вот уж не ожидал! Каспаров не раз заявлял, будто только в России... как бы это сформулировать? — его недооценивают, что ли. Во время международных турниров он встречается с иностранными шахматными корреспондентами как со своими добрыми знакомыми; например, на заключительной пресс-конференции в Линаресе он напрямую больше общался с двумя Дирками — Яном тен Геузендамом и Полдауфом — руководителями упомянутых журналов. Симпатии первого вообще однозначны, а второй сказал мне, что только в матче с Крамником мог бы не болеть за Каспарова. — Но они не хозяева, лишь соредакторы. А вы повнимательнее почитайте иные тамошние публикации. Рее, Салов, Дворецкий... письма читателей, много всякого «полива». Хотя, конечно, есть и положительные статьи. — Выходит, и другие журналы стараются сохранять объективность. — Объективность состоит в понимании, что не ошибается тот, кто ничего не делает. У Каспарова по всем вопросам есть собственное мнение. Правильное или не правильное — это как раз субъективно. Он поступает так, как высказывается, и в соответствии со своим мнением. Демократия и есть предоставление человеку права в рамках закона делать то, что он хочет и считает правильным. — Довольно давно я предложил для подобных действий иное название — демократура. — Слышал... Но речь не о том. Ну хочет Каспаров сыграть матч на первенство мира, пытается его организовать сам, у него связи, имя — так дайте ему право, не мешайте, не ругайте за это, не поливайте грязью. В срыве матча с Шировым не один чемпион виноват. Да, многим не нравится его стиль поведения. Но отчего в нашей среде распространено утверждение — я ведь тесно общаюсь и с шахматистами, и с журналистами, — будто Каспаров разрушает, если уже не разрушил шахматы? Были в его деятельности негативные моменты, но позитивного-то сколько! Возьмите спонсорство Intel, он его привел, когда очень многие шахматисты, не одни мы с Анандом, получили деньги; проводилось первенство мира по линии РСА — опять же имелись дополнительные возможности... В истории с GMA люди вспоминают отрицательный финал, а все хорошее стараются позабыть. Уже начали искать плохое в турнирах электронного сайта «Клуба Каспарова»... И так постоянно. Чьи-то нереализованные амбиции, якобы «затирание» элитой во главе с Каспаровым, личные обиды... Но все это на уровне эмоций, а когда обращаешься к фактам — картина вырисовывается иная. И демократию — право поступать по-своему, не преступая закон — нарушают как раз другие. — У меня есть что сказать по этому поводу, но опасаюсь далеко уйти от Линареса. А ведь легко понять уязвленное самолюбие ведущих гроссмейстеров мира, к которым в уютном ресторанчике отеля «Анибал» один участник турнира всегда демонстративно поворачивается спиной и крайне редко отвечает на приветствия едва заметным кивком головы. — Если бы Каспаров захотел, он мог бы, наверное, говорить на сей счет конкретно. Так, Широв его обидел, Халифман (с которым, вы знаете, лично у меня прекрасные отношения) — еще больше... Но, повторяю, в целом гроссмейстерская тусовка, — куда вхожу и я, а он не входит — не должна смешивать понятия: Каспаров в шахматах и вне шахмат. Необходимо это четко разделить, и все встанет на свои места. Ладно, скажите, мол, он нас обижает и мы его не уважаем, но не заявляйте: Каспаров разрушает шахматы! — Разделить четко не удастся. Все играют и живут на общем шахматном пространстве, где тоже долг платежом красен. — Вот и не прощает Каспаров тем, кто, по его оценке, неуважителен к нему — будь то шахматист или журналист. И я не стану общаться с теми изданиями, чьи представители меня обидели. А у него характер гораздо более раздражительный, категоричный. И, кстати, он остается столь же жестким в делах противоположного свойства. Помню, как в 94-м году Каспаров настоял, чтобы нас с Шировым включили в Линарес — эти ребята сильные, они должны играть! — Значит, он может влиять на состав супертурнира? — И я тоже могу влиять, особенно когда играю в турнире, где средний рейтинг на 100 пунктов ниже моего. И даже в Линаресе, если именно меня здесь очень хотят видеть, появляется возможность шепнуть — дескать, пригласите там Адамса вместо Топалова или наоборот. И Ананд мог бы, и Широв... Другое дело, что, насколько я знаю, никто этим не пользуется и такой политикой не занимается. — Ты ведь человек аполитичный? — Да, в том смысле, что считаю политику вообще занятием грязноватым. Не воспринимаю сравнение шахмат, где честная борьба, с политическими играми, поскольку там выигрывают совсем не обязательно более умные или достойные. Это идет вразрез с моими жизненными принципами. Только и общего, что иные деятели используют для краткости и образности шахматную терминологию, которой к тому же слабо владеют. Кому вся жизнь — игра, те и в шахматах тоже видят лишь игру. Это не мой взгляд. 
— Есть еще шахматная политика... Разговор о Халифмане не заходит, поскольку ощущаешь некую щепетильность — конфликт между чемпионом по игре и чемпионом ФИДЕ? — Конфликта — не по форме (через прессу), а по сути — нет. Халифман говорит: я официальный чемпион мира ФИДЕ — и это правильно. Каспаров заявляет: я сильнейший шахматист мира и потому настоящий чемпион — и это тоже правильно. Оба правы, так бывает. А ваши коллеги-журналисты разжигают личную неприязнь между ними, раздувают скандал. Возвращаясь к так называемому «вопросу об элите», скажу: недостаточно сегодня материала, чтобы твердо отнести Халифмана к первой десятке. Особенно на фоне двух противоположных результатов после выигранного им первенства в Лас-Вегасе: тяжелое поражение в матче от Леко и вполне достойное выступление в Линаресе среди самых сильных, что мало кому удается. Надо дать Александру шанс сыграть еще в двух-трех супертурнирах и тогда уж делать выводы о его реальном шахматном ранге. — «Надо дать шанс...» Значит, все-таки кто-то решает «дать — не дать», или это вытекает из общественного мнения? — Мы с Сашей часто гуляли и много говорили на эту тему. В чем-то сходились, в другом расходились. А что вы хотите? Есть группа шахматистов, которые объективно лучше и по рейтингу, и по игре, и по известности — по всему. Они попадают в главные турниры (собственно, и составляют их) априори. Любой организатор, хозяин хочет видеть у себя именно их. Есть вторая группа гроссмейстеров, которые время от времени играют хорошо и так же временно они попадают в элитные турниры. Престижных соревнований очень мало, хороших шахматистов много. Вот и тасуется эта колода. Халифман особенно настроен против приглашений гроссмейстеров не по их заслугам, а по иным каким-то соображениям. Я заинтересовался этим делом, провел своеобразное исследование и установил, что такая группа шахматистов действительно имеется. Но они в основном связаны с теми странами, где устраивают главные турниры. В Голландии приглашают Пикета, ван Вели... В Испании — Ильескаса, в Германии — своих... И если даже есть шахматисты, не уступающие по силе Тимману или Корчному, то все равно предпочтут составлявших целую эпоху... Юдит Полгар уникальна по-своему... Проблема не в них, а в том, что слишком мало соревнований. Хозяева имеют денежный лимит на десять игроков, хотят пригласить семь сильнейших, парочку земляков и кого-то почему-то известного или, если угодно, для «экзотики». С Халифманом в тех разговорах мы сошлись, что прежде всего надо увеличивать количество турниров. И работать над этим предстоит также ФИДЕ, которая напрасно решила, будто ее единственная обязанность — проведение нерегулярного чемпионата мира для единовременной «подкормки» солидной группы гроссмейстеров. Это важно, но нужны серия соревнований и поддержка традиционных турниров, со смертью которых никому не понадобится и мировое первенство. — Между тем, кому, по-твоему, принадлежит сегодня чемпионский титул? — Я считаю Халифмана официальным чемпионом мира ФИДЕ. И еще в Лас-Вегасе настаивал на обязательном добавлении к титулу аббревиатуры Международной шахматной федерации. — Это из-за Каспарова? — Из-за того, что есть сильнейший в мире шахматист, не принимающий участия в чемпионате ФИДЕ. И ничего обидного в таком названии официального титула не вижу, с удовольствием и гордостью носил бы его, если бы сумел выиграть. А пока я и не сильнейший шахматист, и не чемпион мира ФИДЕ. Но буду стараться... — Не возникает ли ситуация, при которой матч за титул Каспарова откладывается до тех пор, пока кто-то станет обходить его в турнирах; или он сам начнет неудачно выступать? — По крайней мере на данный момент матч Каспаров — Ананд выглядел бы странно и даже нелепо (при этом в адрес блестящего и блестяще «раскрученного» индийского гроссмейстера не хочу сказать ничего обидного). Матч со мной? — возможно, я еще недостаточно доказал свое право на это. Матч с Шировым, сколь ни досадно Алексею, оказался как бы «заигранным», время для него упущено. Беда в отсутствии системы отбора. Ну, есть еще первенство мира ФИДЕ, которое может состояться. Кто знает?! Вот если бы все точно знали, что, где, когда проводится по строгому графику, — подкорректировали бы систему и смирились с ней. Но ни каспаровская, ни ФИДЕвская линии четко не вычерчены... И остается одно — стараться играть как можно лучше, а там уж будет видно. Да, Каспаров, к которому мы было приблизились, ушел опять вперед. Тут, конечно, и методика работы с наисовременнейшим компьютером, и возможность иметь для такой работы специальных людей. Но ведь идеи своим помощникам он чаще всего подает сам и уделяет шахматам больше времени, чем прежде. — Получается, Каспаров всегда будет первым? — Нет, всегда — не бывает никогда! Чувствую, что могу конкурировать с ним в турнирах, а тем более в матче. — Тем более? — А в партиях между нами идет очень равная борьба. — Включая матч по блицу, равный счет которого с улыбкой предсказывали иные эксперты. — Ну это уже околошахматная паранойя. А в самих шахматах этого просто нет. Со всей ответственностью заявляю, что по крайней мере среди ведущих гроссмейстеров подобных договоренностей в принципе не существует. Наш мир вовсе не так плох! |
В библиотеку