Дребезжащий автобус подкатывает по плотному песку к самой воде.
Толпа наших детей, которых мы по старинке продолжаем называть между собой “пионерами”, с шумом вырывается на свободу. Красных галстуков они не видывали, что такое линейка — не слыхивали, а про горн и барабан — нечего и говорить. Современные московские дети — плеера на поясе, жвачка за щекой, лес видели только в кино. И рядом мы — бывшие экспедиционники, а теперь — педагоги московского детского центра “Норд-Вест”. Попыхивая сигаретками, тоже наслаждаемся чудной погодой и видом волжских просторов. Мелкая теплая волна, солнечные блики, орущие чайки. Уткнувшись носами в берег, стоит наш “могучий флот” — три микро-яхты и швертбот “Кадет” без мачты. Волнуются дети, волнуемся (естественно, по-своему) и мы.
 |
Снегокат нашей конструкции, упомянутый в 172 номере “КиЯ”. В кокпите — автор с масштабной моделью, на которой проверялась центровка. |
Вечерний штиль. Жужжат “Ветерки”. Яхты, заваленные цветастыми вещами и заполненные галдящими светлокожими, идут к месту первой ночевки — сосновому бору на песчаном берегу. За кормой тащится “баржа” — “Кадет” с разными острыми и грязными вещами, именуемыми костровым имуществом.
Конечно, Матушка-Волга — не океан. Народу по ней плавало и не перечесть. Да много ли плавает ныне? Тем более — детских групп? Так что старшие, т.е. мы, не без основания гордимся начавшимся маленьким событием, и хмурых лиц нет.
Первая ночевка. Языки огня освещают уходящие в небо стволы. Запах чего-то подгорелого. Звон посуды на камбузе, веселые голоса в лесу и соответствующее звонкое пение комариков…
Утро красит… Короче, красит все подряд. Плотно подкрепившись, столь же плотно упаковываемся по судам. Ветер — балла четыре, изредка случайная волна бьет брызгами в скулу. А так как сей день плавания — первый, то каждый удар сопровождается восторженным визгом: “Ух! Как на море!” Капитаны в душе чертыхаются: море, оно — конечно, но всего лишь Московское. Впрочем, вслух при экипажах подобные мысли не высказываются.
Разномастность флота дает себя знать. Яхты идут с разной скоростью, “Ассоль” с “баржей” под бортом — отстает. Периодически для выяснения текущих мелких вопросов флотилия, похожая на пиратскую (пестрота, гвалт), ложится в дрейф, и тогда мы выглядим очень пейзажно.
Матушка-река почти пустынна. Изредка пройдет толкач с приставкой, промелькнет какой-нибудь буксирчик и, как исключение, к восторгу команд, красочно прошествует трехпалубный лайнер. Тем не менее, мы ведем себя по всем правилам — скромно, и на судовой ход не лезем.
Выход на берег, несмотря на все попытки ввести его в рамки организованности, ни в какие рамки укладываться не желал. На сушу желали выйти все и непременно сразу! Каждый раз повторялась одна и та же картина. Яхты медленно подкрадываются к берегу до гарантированной глубины “по колено”. Громко бухаются якоря. Самые нетерпеливые “моряки” сразу же бухаются за ними. Хлюпающих носами капитаны тащат к желанной “терре” на закорках. (Повторялось это регулярно и при всякой погоде, посему в отряд хлюпающих постепенно влилось и перетаскивающее руководство.)
После шумного захвата новых земель начиналась транспортировка на твердь всего движимого имущества и продовольствия. На местном диалекте все это именовалось “барахлом”. Непедагогично, понятно, но раз вырвавшееся слово замене поддаваться не желало. Ни за что. Лишнее подтверждение тому, что русский язык не только могучий, но еще и стойкий.
Погрузка на фрегаты происходила не менее величественно. Сначала суда брались абордажной атакой и уже после вселения команд над речными просторами звучало нечто вроде: “Дядя Саша (Володя, Женя)! Я забыл (забыла) на берегу (перечисление), принесите, пожалуйста!” Так что по скромной прикидке получалось, что командиры нашлепали по воде за весь поход больше, чем по суше.
Погода, в общем, к нам благоволила. Дни стояли солнечные и теплые. Изредка срывался ветер до шести баллов. И хотя наши яхты несли дополнительный балласт в виде порядочных отрезков якорных цепей в трюмах, переходы при свежем ветре совершались под зарифленными гротами.
Вахта на руле для каждого члена экипажа длилась один час. Этого вполне хватало для всех. Подвахта, смотря по настроению, болтала, дремала, читала и играла в “тетрис”. На третий день последовало общее распоряжение — отключить музыкальное сопровождение игр…
А вечера тихими не получались. Вопли, от которых содрогнулись бы и краснокожие, удары по мячу, треск сучьев, стук топоров — все это сливалось в единый концерт до самого отбоя. Рыбаков было много, снастей — еще больше, азарта — не меряно, а результаты… скромней некуда. Но от голода наши команды не страдали. Чем и хорош яхтенный поход, чем и выделяется перед всеми остальными, так это тем, что грузи все что можешь (съедобного) и сколько хочешь: съедят все! Украшением стола по праву являлся пятилитровый самовар, бесперебойно выдававший такую желанную кипяченую воду.
 |
Парусность — 16 м2. На ходу под парусами ведет себя не хуже “Ассоли”, хотя транец и тянет воду. Под “Ветерком-8” скорость до 11 км/ч. Для испытаний с выходом на глиссирование 40-сильного мотора не нашлось. Увы! В каюте — два дивана, столик, полно шкафчиков. Спальное место для ребенка. Еще одно спальное место — в кокпите (поперек) под тентом. Имеются газовая плитка с баллонами, раковина с подачей воды самотеком (чтобы дети не вывешивались за борт). Шверт — кинжальный. Внутренний балласт (пока не водяной) — 150 кг. Электроснабжение от “Ветерка”, через выпрямитель, с аккумулятором. Осадка в 30 см позволяет подходить к любому берегу. При спешной переправе через залив (на автобус) было взято на борт 17 человек детей и взрослых. |
Постоянно встречались с друзьями по клубу, ведь Московское море — давнишняя вотчина московских туристов-парусников. А поскольку народ этот давно остепенился и отдыхает уже семьями, то встречи были интересны и для наших экипажей.
Постепенно наше эскадренное плавание стало обретать какую-то упорядоченность. Это не значит, что дисциплина поднялась до уровня военного флота. Отнюдь. Но все же масса втянулась в распорядок похода, постепенно осваивая необходимые навыки. Не обошлось, конечно, и без лентяев, которые (как и среди взрослых) отчетливо делились на две разновидности: тихих и болтунов-демагогов. В необходимых случаях последним аргументом являлся шлепанец в тяжелой руке капитана (не все же — Макаренки, Сухомлинские, Шацкие).
Но все на свете имеет окончание. Пришел и четырнадцатый прощальный вечер. Его мы отметили пуском ракет, раздачей мятых шоколадок и торжественным спуском Российского флага.
Нет. Наши безалаберные дети не стали заправскими моряками и туристами. Да и бог с этим! Зато они не болтались по улицам, дышали свежим воздухом и купались в чистой воде. В этом и вся цель. И общее для них желание продолжения.
P.S.
А сделано все же немало. За восемь лет работы в Детско-юношеском центре мною были построены: четыре “Робинзона”, четыре буера “Оптимист”, два “Джек Шпрота”, парусный снегокат, “ботик Петра” и микро-яхта.
В этом году в летнее плавание наша флотилия выходила в третий раз, захватив с собой еще и катамаран, построенный из старых корпусов “Янтарей”.
Жить бы да радоваться! Но, конечно, так не бывает и боюсь — не будет. “Казна” дает лишь хилое помещение да самый чуток (именно чуток) — зарплаты. Все снаряжение, с которым мы выходим в плавание — личное, собранное по друзьям и знакомым. Весь наш флот проходит обязательный техосмотр и имеет на лето шлюзовые билеты, а все это тоже — деньги.
И если наш детский флот “накрутил” по Волге уже больше 2 тыс. км, то благодарить за это надо лишь только некоторых новых русских, которые и финансами помогают, и не стесняются возить наши весьма скромные пожитки на своих “фордах” и “мерсах”. А “дядю Андрея” (есть такой дядя!) мы с детьми благодарим больше, чем всех чиновников “от образования”, больших и малых, оптом взятых!
С громадным уважением и с уверенным взглядом в XXI век!
А. Воеводин, Московский детский центр ''Норд-Вест''
В библиотеку