1. Катера под парусами
Москвич Б.Андреев, отозвавшийся первым, сообщил, что о самом факте оборудования “МО-4” парусами в 1942 г. он уже читал в газете “Красная звезда” несколько лет назад. Действительно, в номере от 9 сентября 1979 г. была напечатана заметка мичмана В.Бабича “Охотники под парусами”, но и она, к сожалению, не давала ответа на вопрос — каким же на самом деле было парусное вооружение серийного боевого катера.
Теперь процитируем письмо В.С.Антоненко из Владивостока, который в интересующее нас время работал на заводе, где выполнялась эта работа, и непосредственно разрабатывал чертежи вооружения:
“Я надеялся, что, может быть, смогу найти для журнала какие-нибудь документы по вопросу оборудования парусами “МО-4”. Была просьба к вашему постоянному автору А.А.Гундобину поискать в архивах Приморского ЦКБ, но, увы, сейчас и его нет в живых. Другие мои товарищи по работе тех лет говорят, что, вероятней всего, чертежи парусного вооружения “МО-4” нигде не сохранились — уничтожены как ненужные. В личных же материалах их и не могло сохраниться по понятным соображениям секретности. Итак, остаются лишь воспоминания, а они, увы, очень зыбкая основа для заметки в серьезном журнале.
Что же я помню? В годы войны я работал в КБ “Дальзавода” и в 1942 г. получил задание разработать парусное вооружение для катеров типа “МО-4”. К нам, наверное, это предложение поступило из Техупра ТОФ, где в те годы работали и Н.А.Полонский, и О.А.Борчевский, которых я хорошо знал (а с ленинградцем Борчевским переписываюсь и сейчас). Смысл был в том, чтобы МО, отбомбив затаившуюся подлодку, с шумом удалялся из предполагаемого района ее местонахождения, но затем под парусами бесшумно возвращался и продолжал наблюдение. Экипаж лодки, полагая, что охотника нет, всплывает или, как минимум, дает ход — обнаружит себя, и лодка будет поражена.
В те годы материалов по проектированию парусного вооружения было очень мало, и я пользовался книгой Миддендорфа 1905 года издания “Рангоут и такелаж”. Сейчас это библиографическая редкость.
Были рассмотрены два типа двухмачтового вооружения шхуной — косые бермудские и гафельные паруса. Окончательно были приняты бермудские паруса с общей площадью около 140 м2. Были выполнены все необходимые расчеты ходкости и проведена проверка остойчивости, показавшая удовлетворительные результаты. Ходовые испытания в заливе Петра Великого оказались вполне успешными. При достаточно свежем ветре катер развивал скорость до 6-8 узлов и имел хорошую управляемость (при увеличенной площади пера руля).
Я не помню, сколько именно катеров было оснащено этими парусами; мы были очень загружены срочными работами и, выполнив одно задание, так же срочно переключались на новое.
Примерно в то же время под влиянием тех же идей я проектировал парусное вооружение и на один из китобойцев, который был построен на “Дальзаводе” для снабжения работников предприятия китовым мясом. Это задание я получил от Г.В.Батенко, который в те годы был главным инженером “Дальзавода”. Насколько я помню, паруса на китобоец практически поставлены так и не были”.
Теперь приведем письмо севастопольца Ниссона Авраамовича Полонского, который, будучи в те годы старшим лейтенантом — помощником флагманского механика ОВРа, был самым активным участником этой работы — составлял техническое задание на переоборудование “МО-4” и выполнял его эскизный проект, а затем и участвовал в проведении испытаний. Добавим, что это был уже опытный яхтсмен, парусная биография которого началась в 10-летнем возрасте, когда он вошел в вахтенную команду Севастопольского яхт-клуба, составленную из школьников на добровольных началах. Учителем же их был хорошо известный на Черном море боцман клуба Иосиф Емельянович Безродный — в прошлом служивший главным боцманом броненосного фрегата “Герцог Эдинбургский”, имевшего полное корабельное парусное вооружение.
“В статье “Боевые катера под парусами” много искажений и неточностей. Главное это то, что после прочтения ее создается впечатление, будто парусное вооружение носило временный характер и сделано было, как говорится, на “живую нитку”. На рисунке А.Сазанова показаны два паруса шестивесельного яла. Водоизмещение катера “МО” было 56 т, т.е. при применении таких парусов общей площадью 36,8 м2 катер еле-еле передвигался бы. В действительности же парусное вооружение “МО” было выполнено не как кустарное временное, а как постоянное и эффективное парусное устройство, обеспечивающее возможность передвигаться без работы моторов с достаточной для атаки подводной лодки скоростью.
В 1942 г. командир звена “МО-4” старший лейтенант М.Сагуленко подал командованию рапорт, в котором предложил для возможности бесшумно, под парусами, преследовать подводную лодку противника, находящуюся в подводном положении, переоборудовать «охотники» в парусно-моторные суда. Командир ОВРа Главной базы контр-адмирал П.П.Михайлов приказал мне составить соответствующее техническое задание на переоборудование одного из катеров.
Катер под парусами должен был удовлетворять следующим требованиям:
Так как средняя подводная скорость лодок того времени, развиваемая длительно, не превышала 3-4 узлов, скорость “МО-4” должна была быть не менее 6 уз.
Мачты должны были при появлении надводного или воздушного противника укладываться не более чем за 1-1.5 минуты с тем, чтобы артиллерия катера могла открыть огонь.
Вооружение должно было быть легким и простым, требовать для обслуживания небольшое количество личного состава. Эскизный проект, техническое задание и заказ были переданы через техническое управление ТОФ “Дальзаводу”. Затем были изготовлены рабочие чертежи, согласованные с заказчиком (ОВРом базы).
Добавлю, что переоборудование боевого катера в парусно-моторное судно с возможностью длительного плавания только под парусами было выполнено впервые в мире”.
В заключение приведем несколько строк из упомянутой ранее газетной заметки В.Бабича, хотя они и повторяют сведения, приведенные Б.Лемачко:
| Наша книжная полка |
 |
Редакция надеется, что в дальнейшем станут доступны и более конкретные сведения об этой любопытной и малоизвестной* страничке истории паруса.
Н.Карасев
* Достаточно сказать, что факт вооружения парусами охотника на ТОФ не был известен ни конструкторам “МО-4”, ни адмиралу Ю.А.Пантелееву, собиравшему материалы о применении парусов на боевых кораблях.
2. Парусные суда-«ловушки»
Начиная с марта 1916 г., в связи с увеличением числа действующих на Черном море немецких подводных лодок участились и случаи нападения их на грузовые парусные суда, которые в большом количестве продолжали плавать здесь вдоль берегов. Штаб русского флота срочно начал разрабатывать дополнительные меры противолодочной обороны. В частности, командование решило, по примеру союзных флотов, переоборудовать несколько типичных грузовых парусников в вооруженные суда-ловушки.
Эта идея базировалась на тактике подводных лодок того времени, когда тратить торпеды на малые торговые суда не было принято и их уничтожали иначе. Встретив небольшое и, как правило, невооруженное судно, лодка давала ему сигнал остановиться (чаще всего — орудийным выстрелом), подходила к нему почти вплотную и на вызванной с него шлюпке посылала своих матросов заложить в трюме судна подрывной патрон или просто устроить пожар; на той же шлюпке команде тонущего судна обычно давали возможность спастись.
Судно-ловушка при сохранении безобидного вида должно было иметь замаскированное артиллерийское вооружение и при подходе лодки на дистанцию безошибочного выстрела неожиданно открывать огонь.
В соответствии с принятым решением, той же весной из числа мобилизованных для нужд Транспортной флотилии парусников Черноморского флота, так называемых “дубков”, были выбраны две типичные по виду шхуны с хорошими маневренными качествами и имевшие вспомогательный двигатель. На каждом судне было установлено по одному 47-мм и одному 37-мм орудию. Оба орудия были скрыты от посторонних взоров шлюпкой либо при помощи фальшивой рубки или быстро раскрывающегося мнимого ящика с грузом. Все члены экипажа были вооружены винтовками. На каждое судно-“ловушку” к команде из числа бывших матросов “дубка” были прикомандированы один офицер и воинская команда для обслуживания орудий.
Согласно врученной командирам инструкции, суда-“ловушки” должны были ходить под парусами обычными курсами каботажных судов — из одного порта в другой. Двигателем разрешалось пользоваться лишь при атаке подводной лодки.
Впоследствии таким же образом были вооружены еще две шхуны. Все они по-прежнему числились за Транспортной флотилией, но получили новые названия с использованием букв славянского алфавита — “наш”, “он”, “покой” и “рцы” (первые две сохранили еще и боевые номера, ранее присвоенные судам флотилии).
К сожалению, при переоборудовании этих “дубков”, вследствие новизны дела и в данном случае — непохвальной любви военных к порядку, камуфляж на “ловушках” соблюден не был: они резко отличались от своих гражданских собратьев свойственным военным кораблям опрятным видом, окраской в “боевой” шаровый цвет, безукоризненно поставленными новыми парусами и рангоутом. Все это явно сказалось на выполнении поставленных боевых задач, ибо заподозрить, что этот парусник имеет отношение к военному флоту и вооружен, было несложно.
Первое и, собственно, единственное боевое соприкосновение русской шхуны-“ловушки” с подводной лодкой противника произошло 2 мая 1916 г. Крейсировавшая в районе Евпатории немецкая малая подводная лодка “UB-7” обнаружила и начала преследовать парусную грузовую шхуну. Это была “ловушка” № 128 с названием на борту “Преподобный Сергий”, которая, несмотря на сигнал подводной лодки и орудийный выстрел, стала от нее уходить. Когда расстояние между преследующей лодкой и судном немного уменьшилось, лодка открыла огонь на поражение; после этого шхуна спустила паруса, но не остановилась, а продолжала уходить теперь уже под двигателем. Когда же дистанция сократилась до одной мили, шхуна внезапно открыла беглый огонь из двух орудий и винтовок, что вынудило подводную лодку, во избежание повреждений корпуса, срочно погрузиться.
По свидетельству командира подводной лодки, действия судна-“ловушки” были “в высшей степени искусны”.
Этот бой не дал, как видим, существенных результатов ни одной стороне, но, выяснив, что среди безобидных каботажных парусников можно внезапно встретить опасного противника, командиры лодок стали гораздо более осторожны, и количество потопленных подводниками судов сразу же сократилось.
Несколько в иной области существование вооруженных шхун отразилось на боевых действиях немецкой подводной лодки “UB-42”. 16 ноября 1917 г. эта лодка получила задание высадить в районе Анакрии трех грузин-националистов с партией оружия и крупной денежной суммой для ведения подрывной работы в тылу русских войск. Выйдя к месту высадки, командир “UB-42” обнаружил присутствие здесь парусно-моторной шхуны. С парусника тоже заметили подводную лодку и повернули в ее сторону. Шхуна упорно держалась у назначенного места высадки, что по истечении суток привело командира лодки к заключению, что секрет операции, видимо, раскрыт и лодка, не выполнив задания, ушла в море.
В самом начале Великой Отечественной войны, на Балтике, в связи с начавшимися нападениями немецких подводных лодок и торпедных катеров на беззащитные торговые суда Эстонского и Латвийского государственных морских пароходств, также была предпринята попытка переоборудования грузовых парусно-моторных шхун в суда-“ловушки”. Для этой цели в июле 1941 г. из состава Эстонского пароходства были мобилизованы и включены в состав КБФ две такие шхуны. Вскоре одна из них — «Хиусаар» — была вооружена и укомплектована по штату судна-“ловушки”, но быстро меняющаяся стратегическая обстановка так и не позволила использовать ее по новому назначению.
Б.Лемачко
В библиотеку